Мы разговаривали, я плакала и жаловалась ему, что теперь не знаю, что делать. Тогда он обнял меня, и гак, прижавшись к нему, я надолго застыла в его объятиях.
А потом мы пошли в его спальню.
Постель была застелена так безукоризненно, что никто не смог бы обнаружить на ней ни единой морщинки. Книги на полке были расставлены строго по алфавиту. Белый цвет здесь явно преобладал – постельное белье, ковер, книжная полка, письменный стол. Он взял в руки томик стихов. Мы сели на постель, и он прочел мне «Любовную песнь Дж. Альфреда Пруфрока». Когда он закончил, на его щеках были слезы.
И там, в этой чистой, белоснежной, первозданной в своей нетронутости комнате, мы снимали друг е друга одежду, прикасались и тянулись друг к другу, сминая идеально застеленные простыни и нарушая царившую здесь до сих пор тишину.
Когда все закончилось, мы снова оделись – быстро, не глядя друг на друга – и поспешили вернуться в надежное своей нейтральностью лоно парка.
И там, под кронами каштанов, всего через час после того, как мы занимались любовью, он признался мне, что боялся… когда порвал с предыдущей девушкой, что сделал это из-за того… что, возможно, с ним не все в порядке.
После этого мы не общались несколько недель. Наша пьеса теперь действительно шла в Уэст-Энде. Я окончательно рассталась со своим парнем и спала теперь на диванчике в квартире у подруги. Но каждый день я думала о нем, о том, как участливо он слушал меня, как обнимал и каким безмятежно-спокойным был прохладный белоснежный мир, в котором он обитал.
А потом он позвонил.
Мы встретились в том же кафе под открытым небом, только на этот раз перебрались под крышу, где было тепло и уютно. После неловкого молчания я начала было, с трудом подбирая слова, говорить, что мы, возможно, могли бы остаться друзьями, когда он вдруг взял меня за руки.
Глаза его горели, а речь лилась таким лихорадочным потоком, что я с трудом разбирала ее. До сих пор я еще не видела его таким возбужденным и страстным, таким ожившим. Он сказал, что ужасно боялся, что в его жизни больше никогда не наступит такого момента. Что уже очень давно – слишком давно – он живет один в квартире, день за днем ожидая хоть какого-то события, хоть какого-то знака. Что его охватила депрессия, даже суицидальные настроения, и он не знал, что делать. Он не знал, куда теперь податься. Мужчины? Он пробовал, но такие отношения вызвали у него отвращение. Отвращение и стыд. Но даже и это было всего лишь фантомом, иллюзией, а правда, настоящая правда, заключалась в том, что он просто боялся кого-нибудь полюбить.
