– Хорэс!
Это был одновременно приказ и угроза, поэтому бедняга быстро поставил на стол хлеб и сыр и поспешил уйти, что-то бормоча под нос.
– Ну, как ваши устрицы, сэр? – спросила Констанс, когда Джозеф отведал одну.
– Совершеннейшее объедение, – улыбнулся ей Джозеф, настолько довольный, что Констанс ограничилась лишь кивком понимания. – Не хотите попробовать?
– Нет, спасибо.
– Боюсь, вы многое теряете, мисс Ллойд, отказываясь от устриц.
– Благодарю за заботу, мистер Смит, но я вполне удовлетворена своим блюдом.
Он заказал еще кружку эля, а ей придвинул недопитый бокал шерри. Констанс отрицательно помотала головой.
Она подумала, что он заказал слишком большую порцию устриц, а потом постаралась выбросить это из головы.
– Ничего, мистер Смит, – старалась успокоить его Констанс, когда экипаж преодолел очередной бугор на дороге, словно переехал через гигантский ствол поваленного дерева. – У меня и в ридикюле имеется отличное средство от несварения желудка.
Джозеф Смит со странно позеленевшим лицом отрицательно замотал головой.
– Я отлично себя чувствую, мисс Ллойд, – хрипло произнес он.
Необходимость передохнуть на полуслове тут же поставила под сомнение храбрость его заявления.
Он тяжело опустил голову на спинку сиденья и часто и судорожно глотал.
– Позвольте мне хотя бы развязать ваш галстук и расстегнуть ворот сорочки.
Он ничего ей не ответил, лишь поднял в воздух руку. Констанс, не совсем понимая, что означает этот жест – согласие или запрет, – решила принять его за согласие и стала развязывать узел его шелкового галстука.
Джозеф избегал ее взгляда, а она по своему опыту гувернантки уже приготовилась к тому, что все закончится рвотой.
Доводя до конца то, что начала, она внимательно следила за лицом Джозефа, по-прежнему удивительно красивым, несмотря на бледность. С галстуком она справилась быстро, так же быстро ей удалось отстегнуть накрахмаленный воротничок батистовой сорочки. Джозеф сделал еще один глубокий вдох и закрыл глаза.
– Мистер Смит, вы не должны закрывать глаза…
Ей не удалось закончить фразу, потому что Джозеф внезапно вскочил и изо всех сил застучал по крыше кареты.
– Остановись!
Кучер едва расслышал, но остановил карету. Джозеф поспешно выскочил из нее.
Карета стояла не менее десяти минут, лошади нетерпеливо били копытами по щебенке, кучер тихим голосом успокаивал их. Наконец Джозеф Смит вернулся в карету.
– Прошу прощения, – тихо произнес он.
На его лице снова появился румянец, но чувствовалось, что он не совсем пришел в себя.
