По правде говоря, я не был готов зайти так далеко в своём отношении к полиции, как таковой, состоящей в целом из весьма приличных парней.
- Как тебе сказать, не en masse, если ты меня понимаешь. Должно быть, среди них встречаются разные деятели, одни симпатичные, другие не очень. С констеблем, который дежурит у «Трутня», я, например, на дружеской ноге. Что же касается твоего Оутса, я видел его лишь мельком и не успел составить о нём мнения.
- Ну тогда знай, что хуже, чем Оутс, никого нет и быть не может. И его ждёт справедливое возмездие. Помнишь, однажды в Лондоне ты пригласил меня на ленч и рассказал, как пытался украсть шлем у полисмена на Лестерской площади?
Я вздрогнул. Ежу было ясно, куда она клонит.
- Надеюсь, ты не собираешься стащить у Оутса шлем?
- Естественно, нет.
- Пай-девочка.
- Может, я и сумасшедшая, но не до такой степени. Не женское это дело воровать шлемы. Пусть Оутсом займётся Гарольд. Он тыщу раз говорил, что сделает для меня всё на свете.
Как правило, на ангельском личике Стефи царит мечтательное выражение, и со стороны кажется, в её головке проплывают мудрые, прекрасные мысли. На самом же деле, не сомневайтесь ни на минуту, она не распознала бы мудрой, прекрасной мысли, если б ей подали её на блюдечке с золотой каёмочкой, да ещё приправили бы соусом. Как и Дживз, она редко улыбается, но сейчас губы её раздвинулись в улыбке экстаза, - надо будет проконсультироваться у Дживза, подходит ли тут это слово, - и в глазах появились золотые искорки.
- Что за человек! - воскликнула она. - Знаешь, мы с ним помолвлены.
- Да ну?
- Только не вздумай проболтаться. Это строжайший секрет. Дядя Уаткин ни о чём не должен подозревать, пока мне не удастся его ублажить.
- А кто он, твой Гарольд?
- Деревенский викарий. - Она наклонилась к Бартоломью. - Наш любименький викарий украдёт для пусеньки-мамусеньки шлем у злого, гадкого полисмена? спросила она у пса. - Вот пусенька-мамусенька обрадуется, правда?
Может, я не точно передаю её диалект, но смысл её сюсюканий не вызывал сомнений.
Я уставился на юную вредину, до глубины души потрясённый отсутствием у неё всяких моральных устоев, если вы меня понимаете. Знаете, чем больше я вижу женщин, тем сильнее убеждаюсь, что нам необходим какой-нибудь закон. Я имею в виду, если не принять срочных мер против особей слабого пола, они весь мир на куски разнесут, и тогда все мы останемся с носом.
- Викарий? - переспросил я. - Но, Стефи, ты не можешь заставить викария стащить у полисмена шлем.
