И еще было интересно смотреть, как легко таскал все вещи папа. А они ведь стояли на полу так прочно, словно приросли к нему. Лариса ни за что не смогла бы даже сдвинуть с места ни шкафа, ни кровати. А папа обхватил руками шкаф и понес его перед собой как ни в чем не бывало. Потом так же вынес и стол, и кровать.
— Помогай, доченька, — сказала мать Ларисе. — Игрушки свои собирай, вазончик выноси.
Ларису словно ветром подхватило. И как это она сама не догадалась, что тоже может помогать!.. Она бросилась к окошку, схватила свой вазончик и побежала на улицу, где стояла запряженная в телегу большая рыжая лошадь.
— Папа, на, возьми вазончик, — крикнула она, впервые в жизни выговаривая такое прекрасное слово.
Но тот, к кому она обращалась, видимо, не понял, что это ему говорят, он даже не оглянулся. И только когда Лариса подбежала к нему, протягивая горшочек с цветком, немного удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся, склонился к ней, подхватил под мышки и поднял вверх. Ларисе показалось, что она куда-то летит, так высоко подняли ее большие сильные руки, у нее даже дыхание захватило — и от страха, и от радости. А папа поставил ее на телегу между шкафом и большим пружинным матрацем.
— Ставь свой горшочек куда хочешь, — сказал он.
Но Лариса уже совсем забыла про вазончик, счастливая, стояла на телеге и смеялась.
Попрощаться с ними пришла тетя Валя, прибежала и Олечка. Олечка помогала Ларисе собирать игрушки, тетя Валя, сложив на груди полные белые руки, смотрела, как мать собирала разную мелочь в разостланную на полу подстилку.
— Так поздравляю вас, Марусенька, в добрый час, — говорила тетя Валя.
— Спасибо, Валенька, — отвечала мать. — Знаете, я надеюсь, что он будет Ларисе, как отец, — понизила она голос и оглянулась на дверь.
— Дай бог, дай бог, — сказала тетя Валя.
— Он на заводе работает… Электромонтером… И вообще он хороший, — словно бы в чем-то оправдываясь, говорила мать.
— Дай бог, дай бог, — снова повторила тетя Валя.
Мать обвела глазами комнату, не осталось ли чего, что следовало взять с собой. На стене, на картонке с нарисованными на ней двумя розами, висел календарь. Мать подошла к нему. С минуту смотрела на листок, словно собираясь навсегда запомнить сегодняшний день.
— Двадцатого июля тысяча девятьсот тридцатого года, — тихо сказала она. Потом сняла календарь, положила на груду вещей, лежавших на подстилке, ловко стала связывать узел.
— Так не забывайте нас, Марусенька, приходите в гости, — выходя за ними во двор, говорила тетя Валя.
