Он сказал — Vit’ka. Причем очень агрессивно…
Подсказка пришла с неожиданной стороны.
— Я знаю, о чем были его последние слова, — сказал японский космотурист Омура Хакимото. — Я немного понимаю русский язык, я изучал его в Центре подготовки космонавтов. Я не могу привести дословный перевод, но он сказал что-то относительно жены Виктора. И еще обвинил Забелина в том, что его убил он…
Он?!!
Вот так номер!..
РОССИЯ. МОСКВА. ЗДАНИЕ ГЕНПРОКУРАТУРЫ. ВТОРОЙ ЭТАЖ. СЕМНАДЦАТЫЙ КАБИНЕТ
Двадцать второе августа.
Четырнадцать часов тридцать минут по московскому времени
Следователь был серьезен и даже мрачен, как и положено особо важному следователю. Потому что веселых и жизнерадостных «важняков» не бывает — слишком много они видят горя и умерших не своей смертью людей.
— Мне поручено расследование несчастного случая на Международной космической станции, — казенно-шершавым языком произнес следователь. — Что вы можете сообщить относительно данного дела?
Сообщить можно было много чего, но вряд ли следователь поймет хотя бы четверть из сказанного.
— Если упускать технические детали, то это, по всей видимости, был несчастный случай, — сказал допрашиваемый. — От которых, к сожалению, никто не застрахован. Ни здесь, ни тем более там…
— Почему вы уверены, что это был именно несчастный случай? — притворно удивился следователь.
— А что же еще? — спросил его свидетель, забыв, кто в этом кабинете должен задавать вопросы. — Типичный сбой в системе техобеспечения.
— Какой конкретно сбой?
— Боюсь, что на этот вопрос я сейчас вам ответить не смогу. Если вообще смогу. Для этого мне надо отправиться в космос, что, в силу моего возраста и состояния здоровья, мне вряд ли позволят сделать.
Ирония свидетеля по делу здесь вряд ли была уместна — он зря надеялся сбить следователя своим остроумием.
— И все же я хотел бы обратиться к деталям…
К тем, которые свидетель предложил упустить.
— В первую очередь меня интересует кулачковый элемент запорных замков, препятствующий слипанию резиновых прокладок кольцевого уплотнителя…
Вон как!..
Оказывается, следователь зря время не терял, основательно подковавшись в вопросах космонавтики. Конечно, не всей — но как минимум того, что касается процедуры выхода в открытый космос.
Через несколько минут изрядно вспотевший свидетель шутить перестал и стал исправно давать показания. Причем не только в устной форме — часто, переваливаясь через стол, он чертил на стандартных листах схемы деталей и устройств, которые следователь подшивал к делу.
