…За три недели в Павловске до приезда мужа она передумала обо всем. То ныло сердце сладко от предвкушения неведомого: могла ведь Ангальт-Цербстская принцесса править Россией, а чем Вюртемберг хуже Штеттина? То приходило слезливое, щемящее чувство одиночества, разом слетала шелуха приятного обмана: отец ее детей слишком долго ждал власти, пока жив, не отдаст. То сковывал ее, не позволяя до полдня подняться с кре^ сел, заговорить, позвать кого-нибудь, страх. Проходило все, и она оставалась в бессилии и безразличии, готовая в такие минуты согласиться со всем, чего от нее потребуют. Пустота на душе была и в душный, преддождевой полдень, когда выехали на аллею четыре кареты с гербами.
С мужем Мария Федоровна перебросилась только несколькими словами в первые минуты приезда, глядя растерянно на суету вокруг карст, вглядываясь в заветревшие с дороги лица, помятые мундиры.
Спросила об Аракчееве; Павел, сведя брови, отрывисто сказал:
— В Ковно остался, из Таврического гренадерского полка потемкинский дух вышибать.
Она кивнула, улыбнулась — и увидела вышедшего только теперь, не спеша, из кареты Безбородко, озирающего, приподняв бровь, лакеев, стаскивающих чемоданы с высоких запяток.
— Александр Андреевич, если вы не слишком устали с дороги…
Безбородко склонился — неглубоко, галантно, откинув шпагой полу мундира. Она не повела канцлера з свой кабинет, сразу решив, что для разговора больше подойдет пустующий флигель за розовым павильоном. Оглядевшись, прислушавшись, начала сразу о главном:
— Скажите, как государь провел эти дни? Безбородко снова приподнял бровь, остро оглядел императрицу, оттопырил губу — и, неожиданно посерьезнев, заговорил негромко, весомо:
— Думаю, многое из увиденного им запомнилось. В Орше государь имел долгий разговор с архиепископом Сестренцевичем и посетил иезуитский коллегиум. Вы знаете, средь наших подданных довольно католиков, и удержать их от пустых стремлений трудно монарху-фанатику, в вопросах веры мыслящему как цари, до эпохи Смутного времени властвовавшие. Государь строг, пунктуален и справедлив. В Пневе, что Смоленской губернии, увидел, что крестьяне к приезду нашему спешно мост чинят — повелел все работы прекратить, из казны вернуть потраченные мужиками деньги, две с половиной тысячи рублей, а виновного, помещика Храповицкого, под горячую руку повелел даже расстрелять.
— Бог мой!
— Что вы, не исполнилось. Государь отходчив — решает он быстро, но всегда готов внять доброму совету. Храповицкого станут судить: хотя, по справедливости говоря, какой суд его накажет?
