— Нисколько. Веселиться я люблю не меньше других, но мне не нравится, что моя будущая жена делает из себя посмешище.
— Ну, знаете! — взорвалась Ева. — Называть меня посмешищем за то, что я играла с детьми! Может быть, вам и дети не нравятся?
— Детей я очень люблю и намерен в ближайшем будущем битком набить ими детскую в Бруклендсе.
— А вы не считаете нужным сначала посоветоваться со мной?
— Непременно посоветуюсь. Когда для этого настанет время. Ваше сегодняшнее поведение выходит за рамки приличий, но я надеюсь, что после нашего бракосочетания вы будете вести себя в обществе как подобает моей супруге. И заниматься не чужими детьми, а собственными.
Нет, это уже слишком! Что он себе позволяет?
— А меня с детства приучили думать, что к дамам следует относиться вежливо и уважительно.
— Если дама ведет себя так, как пристало даме, — зло сказал Маркус.
Ева покраснела и с вызовом взглянула на него.
— Слышать этого не желаю. Да как вы смеете так со мной разговаривать?
— Смею, после того как видел мою будущую жену, которая развлекалась в кустах с юнцом.
— Мы не развлекались в кустах, и Мэтью отнюдь не юнец. Он серьезный взрослый мужчина, мой родственник и любимец моего отца. А что я делаю, вас не касается! — воскликнула она.
Они смотрели друг на друга с яростью.
— Ошибаетесь, мадам, еще как касается! Я не желаю быть свидетелем того, как моя жена дает другому то, в чем мне отказывает.
— Да я пока что не ваша жена, Маркус, и не стану ею, если вы будете продолжать в том же духе. Вы же обещали не трогать меня, пока я сама этого не захочу. Так быстро передумали?
Маркус на какой-то миг растерялся.
— Я всегда держу свое слово. Но не можете же вы отказывать мне до бесконечности. Терпение — не главная моя добродетель, а воздержание для меня тяжкое наказание. Не могу же я воздерживаться вечно.
Ева театрально рассмеялась.
— Тогда не теряйте времени, ожидая меня.
— Я буду ждать, но зарубите себе на носу, что никаких легких флиртов за моей спиной я не потерплю. Если вы полагаете, что сможете завести роман, значит, вы меня просто не знаете.
— И не хочу знать, если вы позволяете себе говорить со мной таким тоном, — вспыхнула Ева.
— Какая дерзость! — возмутился Маркус. Ева сменила тактику и вкрадчиво спросила:
— Скажите-ка, Маркус, то, что вы сейчас сказали, относится и к вам?
— Что вы имеете в виду?
— Анджелу Стефенсон, — холодно процедила она сквозь зубы.
Маркус откинул голову и расхохотался.
— Анджела, — еле выговорил он сквозь смех. — Она просто знакомая, да и то лишь потому, что наши матери близкие подруги. — Внезапно он прищурился. — Да вы никак ревнуете?
