Фрайм кивнул и стал выколачивать трубку. Колокольный звон давно напоминал собеседникам, что наступила пора отведать прекрасно приготовленный обед.
* * *
В тот момент, когда солнце заливало полуденным зноем улицы Кхура и башни Драконов, в Оромане оно только набирало силу и пока не разогнало столпотворение на улицах яркими беспощадными лучами. Во внутренних дворах королевского дворца сады наполняли воздух утренними пряными запахами, кружа голову и напоминая о ночных играх придворных. В широко раскрытые окна банного зала из сада доносилось пение птиц и отдаленные звуки сменяющейся стражи, громыхающей доспехами и выкрикивающие слова команд. Его Величество царь Гардолирман был неравнодушен к громким и блестящим ритуалам.
Молодой человек с черной кудрявой головой жеманно скривил губы и осторожно зачерпнул ладонью пену, в обилии покрывающую воду в принимаемой им ванне. На его жест тут же склонился десятилетний мальчик в легкой белой хламиде.
— Я же просил сегодня не добавлять розовое масло, у меня от него по утрам начинается мигрень.
— Мы добавили только водоросли с Южного побережья, масло солнечных семян и мыло со степными запахами, господин. Я лично готовил ванну.
— Тогда ты явно плохо вымыл ванну, и я теперь вынужден дышать чей-то розовой дрянью, — фаворит царя после бурной ночи чувствовал себя совершенно разбитым, но привычное желание встряхнуться за счет прислуги медленно растворялось в горячей. — Еще раз такое замечу, отправлю на конюшню. А теперь ступай, смешай мне прохладный напиток. И не перестарайся с сахаром, как в прошлый раз!
Мальчик поклонился и неслышными шагами скользнул к столу — готовить питье. Служба у фаворита считалась невероятно трудной, мужчина улыбался только царю, а истинный характер демонстрировал лишь малолетним слугам. Но мальчишки предпочитали терпеть, надеясь когда-нибудь занять место хозяина. В случае ошибки их ожидала работа на кухне, многочисленных хозяйственных службах дворца и в последствии соляные копи или галеры. Его Величество не жалел рабов, чей ежечасный труд поддерживал роскошную жизнь его самого и придворных.
Дрему Оргартиса прервало слабое покашливание. Черноволосый любимец царя открыл глаза и вздрогнул. На широкой лавке с трудом расположился брат Одтарио, с извиняющейся улыбкой пытаясь примостить огромное тело.
— Уважаемый Одтарио, я так рад вас видеть!
— Полно, полно, мой друг, не вставай, в твои годы надо получать все возможные удовольствия, незачем прерывать омовение ради старика!
