По настоянию Мэри они проследили за такой уборочной командой и выяснили, что она просто сбрасывает тела в мусорный ящик у ближайшей столовой. Оттуда вместе с пищевыми отходами их забирала и увозила управляемая сквонком мусоросборочная машина.
Все это Мэри тщательно заносила через Джима в банки памяти «ИДруга». Джим тем временем занимался двумя задачами.
Первая заключалась в определении способности сквонка пользоваться инструментами и сотрудничать с другими сквонками. Мэри обратила на это внимание, когда Джим приказал сквонку поднять и передвинуть металлическую балку, прислоненную к стене полуофисного, полузаводского здания, в котором они в тот момент находились. Для одного сквонка эта балка была слишком тяжелой; но Джим сосредоточился и ясно передал сквонку, как можно передвинуть балку вдоль стены на расстояние, равное ее длине.
Эксперимент завершился полным успехом. Послушный сквонк отошел от балки и поймал трех других сквонков, которые проходили мимо и ничего не несли в щупальцах. Вчетвером они вернулись к балке, подняли ее щупальцами и передвинули так, как того хотел Джим.
Они вовсе не возражали, когда Джим немедленно скомандовал передвинуть ее обратно. Потом сквонки разошлись.
— Что случилось? Что делает сквонк? — голос Мэри отвлек его от почивания на лаврах. — Я хотела, чтобы он стоял на месте и дал мне наблюдать за лаагом на том конвейере.
— Извини, — сказал Джим. — Я просто хотел проверить, сможем ли мы при необходимости привлечь других сквонков. Я проверяю границы контроля над сквонком.
— В следующий раз предупреждай, — отозвалась она. — Ты можешь помешать моим наблюдениям, об этом ты подумал?
— Нет, извини, — сказал Джим. — Обратно к конвейеру, сквонк.
На этом вопрос был закрыт. Второй задачей Джима было изучение самой Мэри.
С тех пор как он ее встретил, его отношение к ней переходило от раздражения к активной неприязни, потом к терпимости во время долгой подготовки к тому, чтобы он стал частью «ИДруга». Дальше началось осторожное сотрудничество, которое уже преображалось в искреннюю симпатию. Но все это разлетелось на кусочки под напором его ярости, когда его обманом затащили на планету лаагов. Теперь, однако, Джим сделал следующий шаг.
Ярость утихла, а вместе с ней угасли и все негативные чувства, которые он когда-либо испытывал к Мэри. В глубине его души, под внешней оболочкой эмоций, родились симпатия и искренняя забота о ней. Он больше не мог по-настоящему рассердиться на нее. Мэри ему нравилась, и он о ней беспокоился, но чем дольше они находились на этой планете, тем больше росло его беспокойство.
