Поселковые охранники не могли перелететь овраг по воздуху, как гайки. Пока они садились в машину и мчались в объезд, шпана успевала удрать на великах. Бороться с ней было невозможно. Не сажать же мальчишек в тюрьму за разбитые стекла.
Скажете, за детей отвечают родители? В общем, да. Отвечают, как могут. Но в Больших Грязюках жили самые обычные люди, а в дачном поселке – банкиры и бизнесмены. Одно шведское окно в их особняках стоило не меньше тысячи долларов. Если сельский житель зарабатывает столько за год, соседи считают, что он живет хорошо. Взрослым грязюкинцам не хватило бы жизни, чтоб расплатиться за меткую стрельбу своих детей. Самое большое, что они могли сделать, – это выдрать своего Петьку или Ваську ремнем. После такой воспитательной работы разозленный Петька или Васька натягивал штаны, садился на велик и ехал мстить буржуям.
Он и не подозревал, что войной против поселка тайно командует матерый уголовник.
Фальшивомонетчик, которого Блинков-младший знал как Палыча, в уголовном мире носил кличку «Гутенберг», по фамилии немецкого первопечатника.
С тех пор, как Гутенберг стал подделывать деньги, он провел двадцать шесть лет за решеткой и только три – на свободе. Выйдя из колонии в последний раз, он обнаружил, что жизнь прошла. Приближалась старость, а пенсию он себе не заработал, квартиру не нажил и не знал другого ремесла, кроме преступного.
Никто не хотел брать на работу старого уголовника. Гутенберг еле устроился дворником, собирал утиль и бутылки и откладывал каждый лишний рубль. Он собирался рискнуть в последний раз. А для того, чтобы печатать фальшивые деньги, надо сначала потратить много настоящих.
Пока он сидел, на свободе все изменилось. Клише старых десяток с Лениным, которые Гутенберг сумел скрыть от милиции, уже никуда не годились. Теперь он решил заняться долларами, потому что они ходят во всем мире.
Днем дворник Гутенберг махал метлой или лопатой для снега, а по вечерам готовил преступление. На первое клише у него ушло полгода. Гутенберг давно не держал в руках штихеля – основного инструмента гравера. Несколько раз он проводил неверную линию, и тогда приходилось выбрасывать почти готовое клише и начинать все сначала. Потом к рукам вернулась прежняя твердость, и за следующие полгода он сделал остальные три клише. Еще восемь месяцев ушло на опыты с бумагой и краской.
Каждое государство делает все, чтобы никто не мог подделать его деньги. Их печатают на специальной бумаге специальными красками.
