Черный кот Мурза метнулся из-под ног вышедшей во двор Марты. На крыльце Санька потягивал сигаретку.
— Здравствуй, Саня, — сказала Марта, поправляя прическу. — Твой Мурза вредный. Жди теперь неприятностей.
— Вы суеверная?
— Все теперь суеверные. Война.
— Для кого война, а для кого мать родна. Марта не раз слышала эти слова.
— И ты, значит, Саня...
— Извините. Кота приговорю к смертной казни через повешение. Вам понравится.
Ее позвал сигнал автомашины. Марта мысленно поблагодарила Шпеера. Дерзкий мальчишка!
Шпеер равнодушно вел машину, время от времени поглядывая на переводчицу.
… Она попросит Лехлера насчет квартиры. Ей небезопасно на старом месте. Соседи не простят, что она сотрудничает с немцами. Фрося, помогающая по хозяйству, без стеснения передает ей то, что слышит от людей. У одних, конечно, зависть: женщина при важной службе и завидном пайке. Иные осуждают жену военного, погибшего на фронте. Да и не такое говорят...
— На чужой роток не накинешь платок. Вас это пугает, Фрося?
— Мне-то что? Ребятишек жаль, если...
Малыши уписывали борщ, грызли хлебные корочки, капризничали, забавлялись тряпичными куклами, радовали и тревожили. Старший, Сережа, уже школьник, в непомерно больших и редко просыхающих валенках, спросил как-то:
— Мама, мы немцы или русские?
— Конечно, русские. — Ответила спокойно, а у самой заныло сердце.
— Почему же меня дразнят немцем?
— Мальчишки всегда чем-нибудь дразнят.
— И не мальчишки вовсе. Взрослые.
— Не обращай внимания, сынок. Пора, пора съезжать отсюда!
— О чем фрау задумалась? — Шпеер резко вывернул баранку, объезжая выбоину.
— Мало ли забот у многодетной вдовы, Шпеер?
Шоферу было за пятьдесят. Он задыхался от астмы и часто принимал какое-то лекарство.
— Вам нелегко, фрау Марта?
Клочковатые брови его собрались у переносицы. Он привычно вел зеленый вездеход по замерзшим кочкам.
— Да, нелегко, — согласилась Марта.
— Впрочем, не тяжелее, чем нашему Отто, — шофер засмеялся. — Вот влип, я вам скажу... Извините, чуть в штаны не наделал.
Марта промолчала. Ей было все известно о Лехлсрс. Его с треском вышибли из полевой жандармерии и водворили на старое место, туда, где лопаты, катки, лошади и подводы.
Он не скрывал, что сильно испугался тогда. История с паспортистом могла кончиться очень плохо. Налетела многочисленная команда во главе со штурмбанфюрером Гейнике.
