«Остальная часть урока?»
Мысль оформилась раньше, чем она успела этому помешать. Она наклонилась вперед в поклоне – и почувствовала себя зажатой в тисках энергии, не имея возможности ни выпрямиться, ни продолжить поклон. Она не могла пошевелить ни ногами, ни руками – и едва могла дышать.
«А, так ты не знала, что должно было последовать еще что-то?» – промурлыкала доминанта.
Теперь ее мысли подернулись бликами лилового удовольствия.
– Не знала, – прошептала она по воздуху, вынужденно глядя на плитки пола.
«Тогда ты окажешься на месте своего конструкта и закончишь урок, – объявила доминанта. – Анджо».
Ее внезапно освободили. Она судорожно набрала полную грудь воздуха и упала. Плитка оцарапала ей щеку, ослабевшие руки и ноги неприятно зудели от возобновившегося притока крови.
Она уперлась ладонями в плитку, выпрямилась – и рухнула лицом вниз, потому что ее левая рука растворилась во вспышке боли, настолько всеобъемлющей, что она едва ее почувствовала.
Тяжело дыша, она поднялась на колени, встала на ноги – и снова упала, стукнувшись головой о пол. Место, где прежде была ее правая нога, стало источником невероятной муки.
Она мрачно приподнялась на оставшемся колене и руке. Боль боролась с ужасом – она поняла, что намерена сделать преподавательница.
Один глаз исчез, и пустая глазница огнем обожгла ей череп. Тут она закричала, пронзительно и отчаянно… Крик резко оборвался, когда у нее отняли уши.
«Смотрите внимательно. – Преподаватель обращалась к остальным членам ее когорты, и узор ее мысли лиловой лентой переплетал ее боль. – Меньшими созданиями можно управлять с помощью системы наказаний и вознаграждений».
Кислота разъедала ей правую руку.
«Разумные награды и неумолимые наказания…»
Ее левая нога испарилась в полосе огня.
«… обеспечат безукоризненную службу…»
Биологическая лаборатория исчезла вместе с вырванным вторым глазом.
«… и укрепят ваше доминирование и ваше превосходство».
Боль усилилась: преподавательница подчиняла своей воле ее нервные окончания и рецепторы. Она ощущала груз этого ужасного внимания, хотя ее мысли прерывались и разбегались. Она попыталась спрятаться от боли: все ее чувства были затемнены мукой, так что она стала поистине слепой, и боль, боль…
«Мы отняли многое, на что имеем право в соответствии с нашими способностями».
Она пылала. Кожа обугливалась у нее на костях, разум стремительно скатывался к хаосу. Точно так же, как…
«А теперь мы даруем небольшое вознаграждение».
