Вторая часть невысказанных мыслей касалась загадочного белокурого принца. Я сжала кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони, пытаясь удержать мучительный стон, так и рвущийся с искусанных от отчаяния губ. Я сознательно обманула Гельду! В моем отношении к медальону с портретом изумительного мужчины, которым я восхищенно любовалась не далее как минуту назад, на самом деле оказалось много, слишком много личного. Я… я, кажется, и взаправду до самозабвения, до настоящего сумасшествия люблю этого невероятного красавца, жить без которого не могу и не хочу! И еще: я, похоже, до безумия ревную его к прекрасной некромантке. Новые для меня чувства разрывали неопытное сердце, наполняя его волнением и страданием. А неожиданно родившаяся песня, напоенная овладевшей мною ревностью, взвилась к ночному небу, выплескиваясь прямо из глубин непокорной, сумасбродной души:
Каждый вечер на дорогу
Личный мой выходит враг —
То, покинувши берлогу,
В ночь крадется вурдалак.
Щурит красные глазенки,
А в душе таит корысть —
Чтоб до самой селезенки
Естество мое прогрызть.
Кровь мою, за каплей каплю,
Будет пить, не торопясь,
Шелк волос сваляет в паклю,
Честь и гордость втопчет в грязь.
Доведет до безрассудства.
Врать научит и хитрить
И двуличные паскудства
Подобьет меня творить.
Сам, хихикая довольно,
Убежит в ночную тьму,
Я же буду добровольно
Изводить себя саму.
Ведь сдалась почти без драки:
Зря поверила ему.
А любви, послушав враки,
Объявила я войну…
В этой битве правил нету:
Чувства здесь спекают в шлак.
Бьет под дых, бродя по свету,
Ревность – злобный вурдалак.
Лишь взмахнет костлявой дланью —
Вмиг пустеет целый край.
Каждый день спешит за данью,
Жнет обильный урожай.
Кто сомненьям смутным дверцу
Приоткрыл хоть на кулак,
К тем тайком вползает в сердце
Ревность – злобный вурдалак.
И покуда в селезенке
Не иссякнет ваша кровь,
Будет он, прикрыв глазенки,
Выгрызать из вас любовь.
Красивые женщины редко рождаются умными. Лилуилла была прекрасна. Он могла часами любоваться своими золотистыми, спускающимися до самой земли волосами, лилейно-белыми маленькими ручками, бездонными серебристо-серыми очами и крохотным алым ротиком, отраженными в зеркале с алмазной оправой. Оправу венчал родовой герб – нераскрывшийся бутон синей розы, зажатой в лапке у соловья. И неважно, что прелестная княжна принадлежала всего лишь ко второстепенной, побочной королевской ветви благородного клана эль-Реанон, зато в образе самовлюбленной кокетки безупречно воплотились оба родовых символа: и королева всех цветов роза, и сладкозвучный соловей, подаривший Лилуилле свой чарующий голос. Самые завидные женихи склонялись к ногам высокомерной красавицы, униженно вымаливая хоть каплю ее внимания. Но княжна отлично знала свою истинную цену! Меньше чем на принца она не согласна! И заветная мечта Лилуиллы сбылась: оба высокородных отпрыска правящего дома попали в умело расставленные сети. Сам Аберон Холодный, наводивший ужас одним своим именем, попросил княжну стать его женой. Но альбинос оказался столь безобразен…
