Так заканчивалась эта одиссея, оставившая яркий след в душе молодого человека, несмотря на опасности, которым вместе с другом подвергался во время пути...
Однако, разве не был он каждый час подле Адриен? Разве не казалось ему, что она и сейчас связана с ним всей своей жизнью нерушимыми узами?
И все же сон закончился, пробил грустный час пробуждения. И если м-ль де Сувини спасена, не оказалась ли она в то же время потерянной для него?
Много горестных мыслей пронеслось сейчас в его голове. И подобно тому, как человек, внезапно покинувший оазис, углубляется в бесплодные пески пустыни, Арман-Луи видел вокруг себя лишь мрачную и беспредельную пустоту.
Г-н де Парделан не понял причину молчания и бледности, которая появилась вдруг на лице г-на де ла Герш.
- Вы не отвечаете, сударь? - спросил он высокомерно.
Но Арман-Луи уже пришел в себя.
- Господин маркиз, - сказал он. - Может быть, вы видели господина графа де Паппенхейма?
- Я его не видел, но он мне написал, - ответил г-н де Парделан, слегка удивленный.
- Тогда меня больше ничего не удивляет, я не буду уподобляться великому маршалу империи, я скажу только: "Мое имя граф Арман-Луи де ла Герш, и всякий, кто осмелится утверждать, что мой благородный и честный дед господин граф де Шарней и я не оказывали нашей родственнице мадемуазель де Сувини всех тех знаков внимания, коих она заслуживает, тот бессовестно лжет!".
Г-н де Парделан посмотрел на г-на де ла Герш, который говорил все это, не моргнув глазом.
- И я, Рено де Шофонтен, маркиз де Шофонтен, - добавил Рено, - я подтверждаю слова Арман-Луи, и брошу мою перчатку всякому, кто посмеет утверждать противоположное!
Маркиз де Парделан был хорошим физиономистом.
- Входите, милый родственник, входите, сударь! - тотчас любезно сказал он.
Арман-Луи не в меньшей степени, чем Рено, помышлял отвергнуть гостеприимство маркиза, но золотые монеты, которыми был полон кошелек Рено до отъезда, увы, были в большом количестве растрачены по дороге, и их не осталось вовсе на дне их карманов, тогда как жизнь в замке Сент-Вест шла на широкую ногу и совсем не так как в Гранд-Фортель, где даже самые разгромные партии старинной карточной игры стоили не дороже одного ничтожного экю.
Плюс ко всему г-н де Парделан, у которого была щедрая рука, не задумывался, впрочем, как и многие богачи, что другие люди, возможно, испытывают нужду, тогда как он купается в изобилии. Часто по вечерам, нащупывая пальцами карманы своих коротких штанов, Арман-Луи подумывал о том, что, может быть, стоило уже возвращаться во Францию, тем более, что море не кишит, к сожалению, "Добрыми самаритянами", всегда готовыми принять путников, оказавшихся в затруднительном положении. Хотя возвращение обещало стать трудным...
