- Теперь я объявляю войну! - вскинув голову, сказал г-н да Паппенхейм. И молниеносно выхватил шпагу.
Пятьдесят всадников последовали его примеру.
- Война так война! - кивнул Арман-Луи.
По сигналу, который он дал, вскинув шпаги, десять человек появились на стене замка, прямо напротив него, десять других - у потайного хода, ещё столько же за бойницами, у всех дверей, у каждого окна - и всюду протазаны, копья, аркебузы, бердыши: круг черных стволов и сверкающих лезвий.
Г-н де Паппенхейм прошелся взглядом по своему войску. Глухой ропот, смысл которого он сразу понял, прокатился по рядам его банды.
- Хорошо сработано, сударь! - сказал он, теребя рукой гарду своей шпаги.
- Господин граф, - заговорил г-н де ла Герш. - Я думаю, вам было бы уместнее отказаться сегодня от охоты, а завтра отправиться в Германию. На таких условиях я оставил бы вас в покое.
- Это приказ, сударь? Однако я ещё не побежден!
- Нет, это совет. Кровь не пролита только потому, что вы пока ещё мой гость, а также гость господина де Шарней и м-ль де Сувини.
Глаза г-на Паппенхейма все это время шарили вокруг, как у загнанного сворой собак кабана, который ищет выхода: всюду мушкеты, всюду железные копья, вокруг бесстрашные и решительные лица. Вдали, на равнине, - ни шлем не блеснет, ни клубков пыли, поднятой лошадиными копытами. А рядом с ним пятьдесят человек, решимость которых, как подсказывала ему интуиция, была поколеблена.
Арман-Луи уловил тень смятения на лице графа. Он шагнул к нему и сказал, опустив острие шпаги:
- Между прочим, мы играем не на равных, - проговорил он бесстрастно. Сейчас здесь я, конечно могу лишиться жизни, ну а вы в таком случае потеряете честь!
Г-н де Шофонтен также счел нужным обратиться к графу:
- Теперь вот, прошу вас, переходите к рукопашной! Бейте! И пусть вся Франция узнает о том, что натворил граф де Паппенхейм, наследный маршал Германской империи!
Сказав это, Рено взмахнул шпагой и подождал.
Г-н де Паппенхейм изменился в лице. Какое-то мгновение его рука была поднята, как если бы он собирался дать сигнал началу сражения, но всадники его, увы, оказались в железном кольце, - битва, он понял это, была заведомо проиграна. Сунув шпагу в ножны, он приподнял шляпу, под которой стали видны проступившие на его мертвенно-бледном лбу два красных скрещенных меча.
- Господин граф, - сказал он Арману-Луи. - Завтра я уезжаю в Германию.
- Что ж, сударь, идемте завтракать! - грустно ответил Рено.
