- А я с удовольствием принял это слово, - сказал Жан де Верт.
Арман-Луи собирался сказать что-то, но Адриен опередила его, обратившись к барону:
- А вы знайте - ничто на свете не заставит меня отказаться от того, кого я выбрала сама, к тому же я не служанка, чтобы выходить замуж без согласия человека, представляющего здесь моего отца, по крайней мере, в этом нет ни нужды, ни необходимости.
- Время, сударыня... вот непобедимая сила, способная сломить всякое сопротивление.
- И вы - дворянин?! - с негодованием выкрикнула она.
- Сударыня, я - Жан де Верт. Я люблю вас, и вы будете моей женой.
Барон низко поклонился и вышел.
Арман-Луи, держа руку на головке эфеса шпаги, трясся от гнева. Он устремился за бароном. Г-н де Парделан остановил его.
- Не здесь! Он - мой гость! - сказал он.
- Вот ещё один человек из породы волков и кабанов, с которым я хотел бы сразиться один на один, - прошептал Рено.
Г-н де Парделан топнул ногой от досады.
- Ах, зачем только он спас мне жизнь!
И маркиз рассказал им, как во время войны, развязанной датским королем Кристианом против Германии, упав со своей лошади, он чуть не погиб под ударами хорватского всадника, когда Жан де Верт, который овладел уже военной профессией, рискуя собой, спас его. Барон ничего не хотел тогда принять в качестве платы за это, и, в порыве признательности г-н де Парделан поклялся выполнить любую первую просьбу, с которой тот обратится к нему.
- Я назвал себя и мы пожали друг другу руки, - добавил г-н де Парделан. - "Быть по сему!", ответил тогда мне Жан де Верт, и в тот же день я почувствовал облегчение.
С того дня превратности военного времени разлучили их: Жан де Верт, католик, взял сторону императора, г-н де Парделан, протестант и француз по происхождению, остался верным знамени шведского короля. Позже, по стечению обстоятельств, Жан де Верт оказался в Швеции, и, помня о прошлом, именно у г-на де Парделана он попросил приюта и поддержки в ходе одного деликатного дела. Тогда-то барон и увидел м-ль де Сувини.
- Уже через неделю он напомнил мне о моем обещании, сделанном когда-то на поле битвы, орошенном моей кровью. Что я мог ответить ему? - сокрушался маркиз.
Он сделал несколько шагов по комнате, терзаемый волнением.
- Ах, почему вы не сказали раньше о вашей любви? Почему не сказали ещё в день приезда?! - спрашивал он молодого человека.
- Но разве я мог? - воскликнул г-н де ла Герш. - Вспомните, с каким видом вы встретили меня, какой вы оказали мне прием! Мадемуазаль де Сувини - богата, я - беден, и, ещё не познакомившись со мной, вы относились ко мне с подозрением. Чего ради я бы открывал рот?
