– Очаровательно.
– Но скучновато. Вы представляете, сколько часов это занимало? Поэтому японки в былые времена мыли голову всего четыре раза в год. Трудно вообразить, что в этой цивилизации, такой утонченной, существовавшей по законам эстетизма, красавицы почти всегда ходили с блестящими от жира волосами.
– Я обожаю вашу манеру рассказывать чудесные истории и под конец одним махом перечеркивать всю их поэтичность.
– А я бы не отказалась быть японской принцессой: вы стали бы моей фрейлиной, мы с вами пошли бы к реке, и вы мыли бы мои волосы.
– Мы можем сделать это в море! – воскликнула Франсуаза, вновь преисполнившись надежды открыть Хэзел то, что от нее скрывали.
– Морская вода вредна для волос.
– Пустяки! Потом вы прополощете их под душем. О, не отказывайтесь, пожалуйста, пойдемте прямо сейчас!
– Я сказала: нет. Как, по-вашему, я смогу представить, будто мы в Японии, если перед глазами у меня будет нормандское побережье?
– А мы пойдем на другую сторону, откуда виден только океан.
– Вы сошли с ума, Франсуаза. Как вы войдете в ледяную воду, на дворе ведь март?
– Я крепкая, мне холод нипочем. Ну идемте же! – взмолилась она и потянула девушку за руку.
– Нет! Я вам уже говорила, что некому выходить из дому.
– А я хочу.
– Можете выйти без меня.
«Уже не могу!» – подумала медсестра, силой увлекая Хэзел к двери. Та вырвалась и закричала сердито:
– Да какая муха вас укусила?
– Мне так хотелось побыть с вами наедине!
– Вы и здесь со мной наедине!
Совершенно убитая тем, что так рисковала попусту, молодая женщина велела подруге лечь и смиренно принялась ее массировать.
Двое охранников отвели ее в пурпурную комнату. Очень скоро туда пришел и Капитан:
– Не забывайтесь, мадемуазель. Вы чересчур осмелели.
– Можете меня наказать.
– Смотрите, я поймаю вас на слове.
– Вам же будет хуже, если придется меня убить, Хэзел сойдет с ума.
– Не обязательно убивать.
– Что вы имеете в виду?
– Призовите на помощь воображение. Следующей подобной выходки я не спущу.
Франсуаза Шавен провела ночь за чтением «Пармской обители». К ее несказанному удивлению, роман ей очень понравился. Она дочитала его к шести утра.
После обеда люди Лонкура отвели ее в комнату.
У девушки был несчастный вид.
– Не вам, а мне следовало бы дуться. Вчера вы обошлись со мной, как со служанкой, – сказала ей Франсуаза.
– Простите меня. Я знаю, со мной бывает нелегко. Понимаете, сегодня двадцать девятое марта. Через два дня мой день рождения, и я умираю от страха.
