— Ох уж эти водолазы! — сказал директор.
— Сатирики… — сказал Громобоев. — Шутники. Это они чтоб вам намекнуть: мол, дальше надо думать. Научно-техническая революция уже понимает, что борьба с природой — дело глупое. Останемся одни, с кем бороться? Мы тоже природа.
— С собой бороться трудней всего, — согласился директор.
— А кто должен с собой бороться? — спросил Громобоев.
— Мы.
— А в нас кто?
— Мы, — с силой сказал директор.
— Дерево не усовершенствуется, оно растёт, — сказал Громобоев. — Ствол не усовершенствованное семя, а листья не усовершенствованный ствол.
— Что вы предлагаете?
— Нельзя отделить блюдо от способа его готовить. И если меняется способ его изготовления, то блюдо ухудшается, не превращаясь в другое блюдо. Потому что для другого надо всё другое, а не усовершенствование прежнего. Есть степень законченности, которую нельзя изменить, не отменяя её вовсе.
— Что же вы предлагаете? То, что нравится, отменить не просто. А усовершенствование, по-вашему, нелепо. Что остаётся?
— Признать, что каждый человек — исключение, и не ломать его, а прилаживать к делу. Со своеобразием не борются, а применяют по назначению.
— Утопия.
— Утопия — это пока нет теории, — сказал Громобоев. — Но до теории нужна наблюдательность. У человека тыща нужд, значит, у него тыща свойств. Значит, каждого можно приладить к делу.
— Неясно только одно, — сказал директор. — Кто должен этим заниматься?
— Мы, — сказал Громобоев. — Вы, я, кто-то же должен начать? Начать не топтать исключения из правил.
— Вы Миногу имеете в виду?
— Не только… И её, и городок в целом… Говорят, у вас Гундосый какой-то котёл перетащил?.. А ведь шёл воровать цемент.
— Да я бы ему так дал!
— За котёл, — сказал Громобоев. — А до этого давать было не за что, и он был не уверен.
К ним подходили Володин и майор с явной целью помешать разговору.
Громобоев только успел ещё сказать:
— Человек хочет, чтоб его любили. А любить иногда не за что. Ну и что такого? Может, надо сначала начинать его любить, тогда и появится за что?
— У этой мысли много врагов.
— У этой мысли только один враг.
— Кто?
— Злоба, — сказал Громобоев.
— Поэтому вы сюда и приехали?
— Да. Из-за Васьки-полицая. Из-за Васьки Золотова, полицая. Нашли тело? — спросил Громобоев у подошедших.
— Нет, — сказал майор. — Водолазы уезжать собираются. Пора дело закрывать, товарищ Громобоев.
— Ладно, — сказал Громобоев и посмотрел на директора. — Только мне надо вызвать для разговора вашу жену.
