— Так вот и выход, — снова вступила Наташа. — Отдадим кассету Артему, а он пусть разговаривает с ментами.
— А может, лучше все-таки подбросить? — сказал Миша, рокер, первым заметивший Казанову у лесопарка и первым от него пострадавший. — На то же место.
— Не пойдет, — ответил Безбородов. — Бандиты могли все-таки позвонить кому-нибудь насчет этой кассеты и этого места, и тогда мы нарвемся. Вариант с Седовым мне нравится больше. Он к ментам относится не лучше нашего и, во всяком случае, нас им не сдаст.
— Тогда пошли к нему, — сказала Наташа.
— Подожди. Макс должен принести свой видак. Надо перекатать запись, а то подлинник мы никогда больше не увидим.
— Слушайте! — не выдержала вдруг Оксана Светлова, которая в предыдущие несколько дней довольно близко сошлась с Колей Деминым — не настолько, чтобы дежурить днем и ночью у его постели, но достаточно, чтобы больше других переживать за его жизнь. — Вы вообще люди или кто? Колька в больнице умирает, а мы тут болтаем черт знает про что. Если Колька умрет, кому тогда нужно будет наше расследование?!
— Ты чего? — удивленно откликнулся на эту тираду рокер Леша. — По-твоему, Колян зря гробанулся? Он же старался для этого дела. А теперь мы что, должны все бросить и пить водку за упокой его души? Ту так предлагаешь?
— Не каркай! — строго сказал Безбородов. — Он жив еще. Может, выкарабкается. Но с погоней вы, парни, все-таки переборщили. Коля — это одно, а ведь еще и Яна может пострадать.
— Почему? — в один голос спросили Наташа и Оксана.
— Потому что мы сунули бандитам фитиль в одно место. А они этого не любят. И вдобавок, как минимум один из них — маньяк и законченный псих.
— Они все там психи, — сказал Миша, а Леша, мечтательно пробормотал:
— Зато как круто было бы, если бы мы его поймали…
Главврач центральной городской больницы был гениальным хирургом, но получал за свою гениальность обыкновенную бюджетную зарплату.
Он сам делал операцию Коле Демину, а ассистировал ему декан хирургического отделения мединститута, случайно оказавшийся в клинике утром, когда операция была в самом разгаре.
Шестнадцатилетний парень оказался живуч, как акула. Операция длилась уже много часов, и по всем законам медицины он давно должен был умереть.
Врачи заделывали пробоины в его внутренних органах, сшивали разорванные сосуды и скрепляли поломанные кости, но не знали, будет ли от этого какой-нибудь толк. Защищенный шлемом череп уцелел, но мозг мог серьезно пострадать даже под целой черепной коробкой. Настолько серьезно, что Коля мог превратиться в мертвеца с бьющимся сердцем или в идиота с разумом младенца.
