— Госпожа Баалат-Гебал, как я понял, не жаловалась на нарушения? — осведомился Лугальбанда.
— Не жаловалась, — подтвердил Ницан. — Потому и жива осталась.
Маг-эксперт снова задумался.
— Ладно, — неохотно сказал он. — Предположим… Ну а как насчет убийства, в котором тебя обвиняют?
Ницан удивленно захлопал глазами.
— Но… Послушай, Лугаль, я же объяснил… — пробормотал он и снова повторил аргументы, уже приведенные ранее.
Лугальбанда слушал, не перебивая. Его темное лицо, контрастировавшее с белоснежной бородой, сохраняло выражение угрюмой сосредоточенности.
— …А память кинжала сохранила мое прикосновение, потому что я скорее всего попытался выдернуть кинжал из раны и как-то помочь Сивану, — закончил Ницан. Умник, все это время слушавший хозяина с восторгом, радостно закувыркался. Ницан попытался поймать пляшущего демоненка, но тот ловко уворачивался от руки сыщика.
Лугальбанда некоторое время неодобрительно наблюдал за странными жестами своего приятеля. Потом спросил:
— А почему, кроме твоего прикосновения, кинжал ничего больше не помнит?
— Не знаю, — честно признался Ницан. При этом Умник перестал мельтешить по столу и вновь уселся на излюбленную чернильницу. — Но этот вопрос, полагаю, можно будет решить после окончания следствия и ареста настоящего преступника.
Лугальбанда покачал головой и тяжело вздохнул.
— Это тебе так кажется. Магическое воздействие, изменение маршрута, потеря памяти. Поведение овец. Все это косвенные признаки, дорогой мой. Что же до финансовых махинаций — признаю, что здесь есть, над чем подумать. Признаю, что они возможно связаны с гибелью двух или даже более обитателей дома престарелых. Могу признать даже (хотя и с трудом) связь этих махинаций с убийством преподобного Сивана. Но при чем тут твоя невиновность?
Ницан онемел. Его челюсть немного отвисла, а глаза превратились в два неподвижных тусклых шекеля — старых, естественно, на которые не купишь сегодня ни черта путного.
Лугальбанда некоторое время ждал ответа, потом объяснил:
— Все, что ты рассказываешь, имеет весьма важное значение. Но ведь при этом обвинение вполне может рассуждать таким образом, что исполнителем являешься ты. На тебя падают улики в убийстве несчастного Сивана. Ты, кстати говоря, владеешь магическим искусством — не очень профессионально, но все-таки на уровне выпускника курсов полицейской магии. И тебе придется долго доказывать свою неспособность совершить все то, о чем сам же рассказал только что… Понимаешь, пока ты не выявишь истинного организатора и истинного исполнителя преступлений, пока ты не найдешь неопровержимых доказательств их вины — единственным подозреваемым являешься ты, а все остальное… — Лугальбанда выразительно развел руками. — И учти, — добавил он. — Я говорю — до тех пор, пока ты не найдешь, потому что ни полиция, ни обвинитель ничего искать не будут. Их вполне устраивает уже сложившаяся версия. Улики налицо, соответствие психологическому портрету преступника — тоже…
