– Что за мерзавец, продал ее?
– С виду нищий, с очень мерзкой рожей. Он сказал, что нашел клинок на Гранж-Бательер. Уж не там ли ты насаживал на вертел своих, проходимцев?
– Ад и дьявол! Да прохвосты попросту украли мою Петронилью!
Мэтр Руссо с любопытством взглянул на смущенную физиономию одного из самых разговорчивых своих покупателей, ибо тот, вопреки обыкновению, явно не желал входить в подробности исчезновения любимой рапиры, которую всегда именовал неразлучной своей подругой.
Брату Паспуалю также показалось весьма занятным это совпадение, и он втихомолку присматривался к товару в надежде, не отыщется ли сходным образом и его собственная шпага. Однако к Руссо он предпочитал не обращаться, поскольку опасался острого на язык торговца. Вскоре нормандцу попалась на глаза подходящая во всех отношениях рапира, и он поторопился приобрести ее, избежав благодаря этому неприятных расспросов.
Между тем Кокардас, пребывая в полном смятении, держал в руках две шпаги. Он был искренне привязан к старой, так как прошел с ней через множество испытаний и помнил, что она его не раз выручала, – однако при этом он не мог не признать, что новая намного ее превосходит. В душе гасконец сожалел, что нельзя носить одновременно рапиру и справа, и слева, – тогда он мог бы не расставаться ни с одной.
Руссо-младший умел мгновенно оценить ситуацию, извлекая выгоду из любых обстоятельств. Он сразу понял, что намечается третья сделка и что все трое покупателей не уйдут из лавки с пустыми руками.
– Не терзайся так, – сказал он вкрадчиво, – сейчас мы все уладим. Мне кажется, твоя старая подруга подойдет вот этому пареньку, который глаз не может оторвать от моего товара. А ты научишь его ценить Петронилью, да и сам всегда сможешь увидеть «изменницу» в деле, если, конечно, юноша принадлежит к числу твоих друзей.
Сердце Берришона забилось в радостной надежде. Разумеется, он был бы счастлив получить любую шпагу. Но стать наследником великого Кокардаса – это превосходило самые смелые его мечты! Гасконец же был по-прежнему задумчив и печален, как судья, которому предстоит вынести приговор близкому другу. Одно слово особенно потрясло его, хотя в справедливости обвинения нельзя было усомниться.
– Изменница! – молвил он со вздохом, глядя на былое орудие своей славы. – Дьявол меня разрази! Любезная моя Петронилья, кто бы мог ожидать от тебя такого поступка? Тяжко это сознавать, но вина твоя несомненна… Шпага Кокардаса, как жена Цезаря, должна быть выше подозрений! – В голосе его зазвучали слезы, но он добавил с неумолимой решимостью: – По праву мужа, чья честь оскорблена неверной супругой… Черт побери, любезная моя, я развожусь с тобой за это неслыханное предательство и недостойную измену!
