— Ты это что, б…, сделала?! Ты Семена Даниловича убила? — почему-то обиженно, спросил второй убийца, тот, что был в тесном сапоге и вдруг бросился на меня прямо через кровать.
Я в испуге отпрянула, спасаясь от удара, но он до меня так и не дотянулся, упал лицом на кровать и захрипел, выталкивая изо рта какие-то невнятные проклятия. За ним стоял, как-то вяло, свесив руки, голый Воронцов. А из спины торчал, подрагивая в такт конвульсиям, офицерский палаш. Около минуты мы с Мишей, не сходя с места, смотрели друг на друга и молчали. Потом он спросил меня жалким, виноватым голосом:
— Мы их что, убили?
— Убили, — как эхо повторила я следом за ним. — Господи, что же теперь будет!
— Но ведь они первыми начали, — подумав, сказал он. — Мы же их сюда не звали, они сами пришли!
В его голове, равно как и в моей был полный сумбур. Я пыталась осознать, что произошло и единственное, что в тот момент меня взволновало, это куда деть тела двух крупных мужчин. Царский дворец был не самым лучшим местом для кровавых происшествий. Павел Петрович очень не любил неожиданности. Даже неурочный ночной крик мог вызвать у него вспышку гнева и ярости, что же говорить об убийстве!
— Нужно что-то с ними сделать, — наконец сумела, преодолев стопор, сказать я. — Оставлять убитых здесь никак нельзя!
Миша согласно кивнул и вытер ладони о голые бедра, будто стирая с них кровь.
— Давай выбросим их в окно, — неестественным, каким-то деревянным голосом предложил он и наклонился к полу за своей одеждой.
— Давай, — согласилась я и, с опаской обойдя лежащее на полу тело, отошла к окну. — Только я боюсь покойников.
— Я тоже боюсь, — сознался он. — Мне еще никогда не приходилось никого убивать.
— Мне тоже, — сказала я. — Но мертвых я уже видела, они совсем не страшные.
— Правда? Вы видели мертвых? — спросил он не потому, что ему было интересно, а только для того, чтобы не молчать. — А говорят, иногда убитые превращаются в приведения!
— Да, только их утром найдут под нашими окнами и все сразу раскроется! — думая о своем, ответила я. — Тому, что я сама их обоих убила, никто не поверит, будет следствие и все раскроется! Господи, какой позор! Одна, ночью, с чужим мужчиной!
Он ничего не ответил, поднял с пола свои панталоны, но надевать их не стал, подошел ко мне и распахнул окно.
Теперь мы стояли рядом, соприкасаясь голыми плечами, и смотрели в окно. Небо уже светлело, и ночь переходила в раннее сумеречное утро. Почти под нашими окнами стоял часовой, чуть дальше следующий. Выстрела, похоже, никто не услышал.
