Покончив с туалетом и завтраком, я сама вышла во двор. Запряженная карета уже стояла возле крыльца, и я быстро в нее села. Там меня уже ждал мой романтический поклонник. Однако на этот раз мне показалось, что флигель-адъютант совсем не рад меня видеть. Только теперь я вспомнила, что и вчера вечером он не соизволил зайти ко мне пожелать покойной ночи.
— Иван Николаевич, мне кажется, у вас что-то случилось, — без околичностей спросила я.
— Случилось, — сквозь зубы ответил он, — но не только у меня одного, а у нас обоих!
Я совместила ночной визит полицейского чиновника и странное поведение Татищева и не на шутку встревожилась.
— Вы получили дурные вести из Петербурга?
— Дурные? — плачущим голосом переспросил он. — Отвратительные! Мне приказали вас убить!
— Как это — убить? — не поняла я. — Чего это ради?!
— Да если бы я сам хоть что-нибудь понимал! — сердито воскликнул он. — Вот возьмите, сами прочитайте эту депешу!
Он вынул из-за обшлага свернутый в четыре части лист бумаги и протянул его мне. Я развернула короткое письмо, написанное ровным писарским почерком. Подписи под ним не оказалось, один невнятный росчерк закорючкой, а обращение было самое обычное:
«Милостивый государь Иван Николаевич!»,
прочитала я вслух.
— Читайте, читайте дальше, — взмолился Татищев.
«Во исполнении данных вам инструкций, —
продолжила я, —
вам следует принять меры, чтобы ответственная особа не смогла по причине тяжелой болезни и последующей за ней смерти прибыть в место, кое ей назначено первоначально. Ответственность и выполнение сего приказания после кончины н.с. Ломакина перекладывается на вас. По поручению известного вам высокого лица».
— Ну, и что вы на это скажете? — не дождавшись моего ответа, воскликнул он. — Они сами понимают, что требуют?! Я — русский дворянин, а не палач!
Если бы дело не касалось меня лично, возможно, я отнеслась бы к вопросу дворянской чести более сочувственно, но теперь, когда вдруг объявился еще один убийца, восприняла сетования Татищева без должного понимания. Было похоже, что моя жизнь кому-то так мешает, что неведомый противник не собирается остановиться ни перед чем.
Главное, я по-прежнему терялась в догадках, кто этот таинственный противник. Между тем Иван Николаевич продолжал мне жаловаться на злую судьбу. Я его прервала:
— А если вы не выполните приказа и меня не убьете, чем вам это может грозить?
— Помилуйте, Алевтина Сергеевна, о чем вы говорите! Как можно такой приказ не выполнить? Я разом всего лишусь!
