Лицо его внезапно исказилось, из любезного, даже приятного, стало напряженным и отталкивающим.
— Павел Петрович, — умоляюще проговорила Лопухина, — ради Создателя, успокойтесь, не нужно так переживать, все как-нибудь устроится!
Император слепо на нее взглянул и попытался взять себя в руки, но внутренняя обида, раздражение так его разжигали, что у него от напряжения начали подрагивать губы.
Я пристально смотрела на него, слышала его мысли, и мне казалось, что главная драма этого человека состоит в том, что провидение решило жестоко подшутить и над ним, и над страной, которой он управлял. Не было большей насмешки, чем вручить педанту, аккуратисту, человеку четкому и конкретному, скипетр державы, в которой разгильдяйство и необязательность возводятся едва ли не в ранг национальной гордости.
— Простите, я, кажется, вас совсем расстроил, — виновато сказал он. — Последнее время кавалер из меня стал совсем никудышный. Вы со мной совсем заскучали.
— Напротив, ваше величество, — решилась подать голос я, — мне было слушать вас необычно интересно.
— Право, вы мне льстите, — холодно поблагодарил он. — Есть ли какие новые известия по вашему делу?
Вопроса я не поняла, да и откуда у меня могли быть известия, когда я находилась под арестом. Однако нужно было что-то отвечать, и я сказала:
— Ничего нового по моему делу не прояснилось, но следователь, что вы назначили, дознался до главного.
— Прохоров? — вспомнил он. — Умный и проницательный, я его не забуду. А кто тот молодой человек, что выследил и убил заговорщиков? Он кажется из Преображенцев?
— Поручик Михаил Семенович Воронцов, — напомнила я. — По приказу графа Палена он состоит при мне дозорным.
— Сын Семена Романовича? Посла в Англии? — оживился император. — Рад, что у достойного человека достойный сын. Видно, ему повезло гораздо больше, чем мне!
— Это тот юноша, что пришел с вами? — заинтересованно спросила Лопухина.
— Да, это он, ваше сиятельство, — подтвердила я.
— Тогда он не просто герой, но еще и душка, — нежным голосом сказала она. — Его, право, стоит наградить по заслугам!
— За то, что он герой или за то что, душка? — добродушно рассмеялся Павел.
— Ну вас, право, — отмахнулась Анна Петровна, — он в первую очередь герой! И сразу видно, что добродетелен. Он на меня не осмелился даже поднять глаз!
— Ну полно, полно, — озабочено сказал император, — с вами время летит незаметно, а у меня еще много дел. Я вынужден откланяться, меня уже ждут в Михайловском замке.
