Описывать наши пьяные разговоры и откровения, мне кажется, нет никакой нужды. Как всегда, информативности в них почти нет, а присутствует одна эмоциональная составляющая. Я после последних трудных дней с удовольствием снимал напряжение крепкими, выше сорока градусов, отечественными курными винами, настоянными на всевозможных ягодах и ароматических травках. Когда состояние наших организмов приблизилось к идеальному, Чувак вспомнил об обещанной красавице, которую собирался продать мне со значительной скидкой и распорядился привести девушку в шатер.
Мне было любопытно посмотреть на это рекламированное чудо. Один из разбойников, бывший у атамана на подхвате, ввел девушку в шатер. Я этого не заметил и посмотрел на нее только после того, как к ней обратился Чувак. Вот тут, надо сказать, меня прохватило так, что я почти протрезвел. В дверях шатра стояла ни много, ни мало, царевна Ксения Годунова. Каким-то внутренним усилием я сдержал невольный возглас, но так уставился на девушку, что атаман, самодовольно воскликнул:
— Хороша? А что я тебе говорил!
Ксения посмотрела на меня и, как от испуга или ужаса, отпрянула назад.
Первой моей мыслью было, как сделать так, чтобы разбойник не понял, что мы знакомы. Однако Ксения успела взять себя в руки и застыла на месте, никак не реагируя на нашу встречу.
— Кто ты, барышня? — спросил я, надеясь, что царевна поймет, как себя вести.
Ксения не ответила, упрямо повернула голову в сторону. Я удивился, но не понял, какая муха ее укусила.
— Беру, — ответил я Чуваку. — Можно с ней поговорить с глазу на глаз?
Тот удивился, но спорить не стал, встал и вышел из шатра, оставив нас вдвоем.
— Здравствуй, Ксюша! — поздоровался я.
После тесных, любовных отношений, которые до моего ранения связывали нас некоторое время назад, такая холодная встреча показалась мне более чем странной.
Я подошел к девушке и насильно повернул ее к себе:
— Что с тобой, ты можешь объяснить, что произошло?
Ксения стряхнула мои руки с плеч и гневно взглянула прямо в глаза:
— И у тебя еще хватает совести спрашивать? Ты бросил нас в самую трудную минуту!
Только теперь я понял, что она в принципе права. Я погнался за маниакальным убийцей и оставил их с матерью и братом всего за несколько дней до государственного переворота, о котором знал сам и, кстати, предупреждал царскую семью.
Однако у меня было смягчающее обстоятельство, я сам едва не погиб.
— Прости, — сказал я, — но я был ранен и смог встать с постели всего несколько дней назад. Вот, сама посмотри.
