— Выспался? — приветливо спросила хозяйка, когда я вышел к колодцу умыться. Только теперь я впервые ее толком рассмотрел. На вид ей было около пятидесяти, сухощавая, с правильными чертами лица. Волосы тщательно убраны под головной платок, глаза внимательные, даже изучающие.
— Да, спасибо, очень у вас в избе запах от трав приятный.
Она кивнула и, чтобы не мешать мне умываться, пошла в службы, стоящие на другом конце подворья. Во двор вошел Ваня с лошадьми. Мы оставляли их на ночь на попечение трактирщика. Пока он их поил и задавал корм, я кончил водные процедуры и надел свой потертый камзол. Вернулась и Сапруниха. Теперь она выглядела совсем не таинственно, а казалась обычной селянкой, занятой с утра до вечера сложным крестьянским хозяйством.
— Вы местная? — спросил я, когда она подошла к нам и остановилась, рассматривая лошадей.
— Я? Нет, выдали сюда замуж, — ответила она и задумчиво посмотрела поверх моей головы.
Что сталось с ее мужем, и почему она живет одна, я спрашивать не стал, как и о вчерашнем несостоявшемся гадании. По-хорошему, нам уже нужно было ехать, но я тянул время, многое в поведении женщины было нестандартно и заставляло отнестись к ней не как к обычной крестьянке.
— Давно? — спросил я.
— Что давно? — не поняла она.
— Живете здесь?
— Лет тридцать, как только… — она замолчала, предоставив мне самому отгадывать конец фразы.
— Ну, и как вам тут? — не отставал я, надеясь, что если у нее есть, что скрывать, она каким-нибудь образом проговорится.
— Ничего, первое время было скучно, потом привыкла. Люди ко всему привыкают.
С этим было трудно поспорить, только что-то такие обобщения я в семнадцатом веке у женщин не слышал. Нужно было придумать, как раскрутить ее на откровенный разговор, но мне ничего, кроме банальностей в голову не шло. Тогда я все-таки рискнул напомнить о вчерашнем гадании:
— А почему вы так и не сказали ничего о моем прошлом?
— Потому, что у тебя его тут нет, — просто ответила она.
Это уже было хоть что-то!
— Как же человек может быть без прошлого? — натурально удивился я.
— Может, — просто ответила она, помолчав, добавила, — в жизни много всяких чудес.
— Но хоть будущее-то у меня есть?
— Не знаю, я на твое будущее не гадала, — неопределенно ответила она.
Разговор на этом застопорился.
После паузы Сапруниха пригласила нас к столу. Завтрак оказался типично крестьянский: хлеб и молоко.
— А чая у вас случайно нет? — спросил я просто так, безо всякой задней мысли, для поддержания разговора.
