— А кто за мной ухаживал?
— Я, — ответила хозяйка и покраснела.
— Спасибо.
— А я тебя, барин, сразу признала, — вмешалась в разговор Евдокия Фроловна. — Как Катюша мне тебя показала, так я сказала, правда, Катя? Это, говорю, наш Алексей Григорьевич, а они мне не верили.
— Но кто же мог подумать, что такое может случиться! Вы, бабушка, тоже хороши! Барин! Барин! Нет, чтобы толком рассказать.
— Умными вы больно, молодые, стали, — сердясь на что-то, явно не имеющее ко мне отношения, сказала старушка. — Мы разве такими были? Мы старших почитали и во всем слушались. Спроси хотя бы Алексея Григорьевича!
— Ну, что касается тебя и Семена… начал я, но одумался и перевел разговор на другую тему. — А как ваши?
Старушка разом отвлеклась и пригорюнилась.
— Эх, барин, сколько годов-то прошло! Тятю, почитай, тридцать лет как схоронили, за ним через год мамоньку. А в прошлом годе супруга своего Семена Ивановича похоронила. Эх, какой был человек! Таких нынче нет!
— Извините, вечная им память и земля пухом, — сказал я.
Женщины начали креститься. Мы помолчали, почтив память ушедших,
— Значит, согласился все-таки Фрол Исаевич отдать вас за Семена? — спросил я послушную дочь.
— Согласился. Тебе спасибо, что тятю уломал. Мне бы без Семена Ивановича не жить. Тятя сказывали, что это ты его уговорил…
Мне хотелось спросить про моих родственников, но я не решился прерывать грустные Дунины воспоминания.
— А как вы жизнь прожили, вы же были крепостными?
— Ишь, чего вспомнил. Это когда еще было. Твой братец, Антон Иваныч, тяте вольную дал, почитай года через три, как ты пропал, а Семен Иванович и вовсе свободным был. Он в большие купцы вышел! Так, что тятя не мог им нахвалиться.
Вспомнив успехи мужа, Евдокия Фроловна приободрилась, и я счел возможным задать интересующие меня вопросы, но не успел. Вернулся доктор, и момент был упущен. Вслед за врачом вошла девушка, которую я уже видел. Она внесла поднос с тарелками. Женщины засуетились и помогли мне сесть в постели, подоткнув под спину и бока подушки. Я так ослаб, что сам не мог есть, и кормила меня Екатерина Дмитриевна. Она старательно подносила ложку с бульоном к моим губам и помогала его проглотить, символически сглатывая за компанию. Было похоже, что у Дуни выросла очень хорошая внучка…
Еда так меня утомила, что я начал задремывать на полуслове. Доктор сделал знак женщинам, и меня оставили одного. Я еще несколько минут пролежал с открытыми глазами и незаметно для себя уснул.
