— Теперь кидай, — распорядилась женщина.
Я взял ковш за длинную ручку и выплеснул воду на раскаленные камни. Раздался хлопок, и пар выстрелил в помещение, наполняя его обжигающим ароматом.
Я присел, прикрывая голову руками.
— Помочи голову-то водичкой, — посоветовала больная.
Я послушался и сумел отдышаться.
— Что дальше делать?
— Это для второго, а это для третьего, — распорядилась хозяйка, указывая на разнокалиберные склянки.
Я выполнил ее указания, хотя третий ковш был для меня явно избыточен. Дышать в такой атмосфере я практически не мог и сунул голову в кадку с холодной водой.
— Лезь на полок, погрейся, — предложила женщина.
— Спасибо, я не замерз, — попытался я пошутить. Теперь, охладив голову, я почувствовал себя легче и смог оценить ароматы добавок. Пахло весной, летом и осенью одновременно, терпко, пряно, «с подтекстом».
В запахах присутствовали какие-то полутона, которые сложно оценить, предающие аромату законченность.
— Похлещи меня, — попросила женщина.
Я взял распарившийся веник и начал подниматься к ней на полок. Наверху мне стало совсем худо. Я пару раз осторожно махнул веником, стараясь, чтобы раскаленный пар не доходил до кожи, и, чувствуя, что меня вот-вот хватит тепловой удар, опрометью выскочил из парилки.
— Как вы там? — поинтересовался я в дверную щель, немного придя в себя.
— Двери затвори, тепло выпустишь, — ответил мне голос. — Заходь, похлещу.
Я предложение не принял, закрыл дверь в парилку, окатил себя с ног до головы холодной водой и вышел на улицу. Стесняться было некого, и я стоял голым на теплом летнем ветерке, выдувающем из головы парную одурь. В конце концов, я даже немного замерз и пошел одеться. Усталость, накопившаяся за день, исчезла, и почувствовал я себя удивительно бодро. Только очень захотелось есть.
Я сходил к машине, перегнал ее к усадьбе и перенес продукты в дом. Припасов у меня было больше чем достаточно. В дорогу я взял с собой даже переносной ледник. В довольно большой термозащищенной пластмассовой коробке, набитой льдом, у меня было все, чтобы удовлетворить если и не изысканный, то хороший аппетит. Я накрыл стол, сервировав его взятыми без спроса антикварными плошками и ложками, и отправился в баню вскипятить чайник. Даже на улице был слышен посвист веника и смачные его шлепки о тело.
— Сударь, это ты? — крикнула хозяйка, услышав мою возню.
— Я. Чайник ставлю.
— Ты выдь на минуту, я счас кончаю. Чайник как вскипит, сама принесу.
Меня умилила вновь проявившаяся женская стыдливость. Видимо, как только кончилось мистическое банное действо, тут же вошли в силу обыденные законы межполовых отношений. Впрочем, быть голым в присутствии одетых людей, наверное, двусмысленно и дискомфортно.
