– Милый, это я, Ливия. Хочу сказать тебе, что я заказала билеты на самолет. Вылет из Рима, – значит, тебе нужно купить билет из Палермо до Фьюмичино, а мне из Генуи. Встретимся в аэропорту и сядем в наш самолет.
– Угу.
– Я заказала и гостиницу тоже, одна моя подруга, которая там была, говорила, что гостиница, хоть и не роскошная, но очень хорошая. Надеюсь, что тебе понравится.
– Угу.
– Вылетаем через пятнадцать дней. Я так рада. Считаю дни и часы.
– Угу.
– Сальво, что случилось?
– Ничего. А что должно было случиться?
– Мне не кажется, что ты в восторге.
– Да нет, ну что ты.
– Смотри, Сальво, если ты в последнюю минуту передумаешь, я все равно поеду и поеду одна.
– Ну вот.
– Да можно узнать, что с тобой происходит?
– Ничего. Я спал.
– Комиссар Монтальбано? Добрый вечер. Это директор Бурджио.
– Добрый вечер, я вас слушаю.
– Мне страшно неловко беспокоить вас дома. Я только что услышал по телевизору, что обнаружили два тела.
– Вы можете их опознать?
– Нет. Я звоню вот по какому поводу: по телевизору сказали об этом между прочим, а вам, может, будет, наоборот, интересно. Речь идет о собаке из терракоты. Если вы ничего не имеете против, я пришел бы завтра утром в управление с бухгалтером Бурруано, вы с ним знакомы?
– Только шапочно. В десять вам удобно?
– Тут, – сказала Ливия. – Хочу тут и прямо сейчас.
Они находились в каком-то подобии парка, тесно росли деревья. Под ногами у них ползали сотни самых разных улиток.
– Ну почему именно тут? Лучше вернемся в машину, через пять минут будем дома, а то вдруг кто-нибудь пройдет.
– Не спорь, дерьмо, – сказала Ливия, берясь за ремень его брюк и неловко пытаясь его расстегнуть.
– Я сам, – сказал он.
В мгновение ока Ливия сбросила одежду, меж тем как он еще выпутывался из штанов и потом из трусов.
«Привыкла, однако, раздеваться в два счета», – подумал он в приступе сицилийской ревности.
Ливия бросилась на влажную траву, расставив ноги, руками лаская грудь, и он услышал с отвращением звук десятков раздавленных ее телом улиток.
– Ну, давай скорее.
Монтальбано наконец удалось освободиться от одежды, от холода он покрылся гусиной кожей. Меж тем две или три улитки, оставляя фосфоресцирующий след, уже поползли по телу Ливии.
– А это что за недоразумение? – спросила она критически, глядя на его стручок. Со снисходительным видом она поднялась на колени, взяла его в руку, погладила и засунула в рот. Когда почувствовала, что готово, опять приняла прежнее положение.
