Да, удостоверение следователя прокуратуры, думаю, вполне подойдет. К тому же, если я появлюсь в клинике как лицо официальное, то мне и придумывать ничего не придется, чтобы обосновать законность и необходимость своих расспросов. Скажу, как есть: расследуем, мол, убийство Шульцмана, и необходимо установить, от кого ему во время о но была пересажена почка. Да, пожалуй, так и сделаю.
Оказавшись дома, я первым делом полезла в потаенные закрома, где у меня были припасены на черный день разные полезные штучки, и извлекла оттуда красивое и почти совсем настоящее удостоверение на имя старшего следователя городской прокуратуры Ивановой Татьяны Александровны. Я спрятала его в сумочку.
Вторым делом было подобрать к солидному документу достойную экипировку. Для этого я наведалась в закрома уже не столь потаенные и произвела небольшую ревизию своего гардероба. Довольно быстро я обнаружила там темно-синий костюм, вполне подходящий для осуществления моих целей. Классический пиджак и юбка чуть выше колена, по моему мнению, вполне соответствовали образу неподкупного следователя прокуратуры.
Жарковато, наверное, будет, ну да ладно, под пиджак надену тонкую майку, переживу.
Так, что там у нас осталось? Черные колготки, черные лодочки на каблуке, черная сумка… Что ж, думаю — вполне.
Пока я определялась со своим внешним видом на завтра, пришел Володя.
— Что хорошенького скажешь?
— Эх, Татьяна! Нет чтобы сначала приголубить мужчину, накормить, напоить, рассмешить… спать уложить, в конце концов. А она с места в карьер: «Что скажешь?»
— Это чтобы все то время, пока ты будешь есть, пить и смеяться, я изнывала от любопытства? Да ты садист!
— Спасибо на добром слове. Я же для нее старался, сведения добывал, людей уговаривал, и я же после этого… Ладно, ладно, попросишь ты меня еще…
— Давай уже, не томи. Узнал про кражи?
— Узнал. Всего за последние двадцать лет было три кражи. Две незначительные, одна шестнадцать лет назад, другая — десять. А последняя, самая крупная, произошла семь лет тому назад. Вынесли очень много экспонатов, в основном картины. В нашем музее хранились очень ценные подлинники старых мастеров, несколько рисунков разных авторов и четыре эскиза. Все это было получено как бы в дар от столичных музеев в порядке обмена культурными ценностями.
— В порядке обмена, говоришь… Значит, не совсем в дар?
— Ну, в общем, да, не совсем. Но обмен производился еще в советские времена, так что, думаю, он был не очень равноценным. Ну что там мог отослать в столицу какой-то провинциальный музей? Вологодскую вышивку? Так что считай — в дар. Ты меня не перебивай… Значит, в последний раз, когда случилась эта самая крупная кража, среди прочего пропали и три рисунка очень известных мастеров… Все — наброски к картинам. Ну, впрочем, это тонкости, не знаю, пригодится ли тебе. Там, в списках, все обозначено.
