Было совершенно очевидно, что при всем своем показном простодушии Шишкин прекрасно понял, на что я намекала. И попытался дать мне понять, что такие намеки беспочвенны. Что ж, может быть, может быть… Но разговор с Рогозиной был еще очень свеж в моей памяти, и из него ясно следовало, что краденые предметы в магазине Шульцмана продавались. Были ли они украдены из городского музея или откуда-то еще — это мне пока неизвестно, хотя было совершенно очевидно, что уважаемый господин Шишкин знает больше, чем говорит.
Но сейчас я считала преждевременным давить на него. Ведь пока я собираю предварительные данные и, собственно, не представляю даже, в каком направлении имеет смысл оказывать давление на кого-либо. Думаю, пока мне просто следует взять на заметку господина Шишкина, так же как я взяла на заметку господина Гиля. Оба они о чем-то недоговаривают, но в какой степени эти секреты имеют отношение к убийству Шульцмана, мне еще предстоит выяснить.
— Николай Петрович, вы не могли бы дать мне свои координаты на тот случай, если мне срочно понадобится переговорить с вами? Номер мобильного, например…
— Ох уж мне все эти новомодные штучки, — с укоризною проговорил господин Шишкин. — Мобильные, компьютеры… Жили же без них, и ничего, обходились…
— У вас нет мобильного телефона?
— Нету, деточка, нету. Могу дать вам номер домашнего.
— Буду вам очень признательна.
Я записала номер и собралась уходить, как выяснилось, очень кстати, потому что в комнату заглянула Вера и сказала, что сейчас состоится вынос гроба и что дядя Коля должен идти.
Я лично не имела ни малейшего желания присутствовать при этом процессе, поэтому поспешила распрощаться.
Уже выходя из подъезда, я заметила огромного верзилу с очень расстроенным выражением лица, понуро поднимавшегося по лестнице в компании ребят, тоже крепко сложенных, но все-таки помельче. Видимо, они должны были нести гроб.
Почему-то мне показалось, что этот верзила и есть тот самый шофер Шульцмана, о котором говорила Вера и которого я тоже собиралась проверить на причастность к убийству. Она ведь упоминала о его крупных габаритах. Впрочем, посмотрев на угнетенный вид верзилы, я как-то засомневалась в своих предположениях. Горе его было настолько искренним, что не верилось в то, что это он убил хозяина.
* * *
Я неторопливо ехала домой и раздумывала о том, что полезного я могу извлечь из сегодняшнего разговора с благодушным господином Шишкиным. Оказывалось, что не так уж много. Помнится, в начале нашей беседы он намекнул, что Шульцмана могли убить из-за какой-либо находящейся в его руках ценной вещи. Но каким образом убийца мог получить эту вещь — вот вопрос! Вряд ли Шульцман брал ее с собой на ту злополучную вечеринку. А если она хранилась у него дома или была выставлена в магазине, то по праву наследования она переходила к родственникам Шульцмана, и, чтобы заполучить ее, злодею пришлось бы прикончить его жену и пятерых детей.
