— Алло, Татьяна? Добрый день, это Вера.
— Здравствуйте.
— Я звоню, чтобы сказать вам: завтра похороны папы. Вы ведь хотели поговорить с дядей Колей… ну, то есть с Николаем Петровичем. С Шишкиным, помните?
— Да, да, конечно.
— Так вот, подъезжайте завтра к девяти часам к маме. Помните, мы с вами ездили?
— Да, помню.
— Приезжайте туда. Николай Петрович будет там, и вы сможете поговорить. Только, пожалуйста, не рассказывайте всем, кто вы. Я скажу, что вы из милиции и пришли, чтобы поговорить с Николаем Петровичем. Ему я скажу, кто вы, потому что он знает, что я заказала расследование, но другим не говорите. Хорошо?
— Хорошо, не скажу.
Меня немного рассмешила глобальная конспирация, на которой настаивала Вера. Она, кажется, думала, что человека, представляющего официальные органы, в ее доме примут как родного, а от частного детектива будут шарахаться как от чумы. Хотя, сколько могу припомнить, в моей практике все осуществлялось с точностью до наоборот. Представителей органов внутренних дел всегда боялись, а к частному сыщику вроде меня относились гораздо спокойнее и часто даже не принимали всерьез, что позволяло мне выуживать массу полезной информации из субъекта, забывшего об осторожности.
* * *
Приехав домой, я решила, что настало время привести жилище в человеческий вид. Последние несколько дней почти целиком были заняты расследованием, а Володя, с поразительным постоянством громыхающий чашками по утрам в моей кухне, с тем же постоянством забывал их помыть.
В результате в раковине и на столах образовался такой хаос, что разобраться в нем было не под силу даже такому гениальному частному сыщику, как Татьяна Александровна Иванова. Выход был только один — встать к раковине и тупо мыть, мыть и мыть, пока горизонтальные поверхности в кухне не освободятся от хаотических нагромождений.
В самом разгаре очистительной деятельности раздался звонок в дверь, и передо мной предстал Володя с букетом цветов и бутылкой вина.
— Что празднуем? — поинтересовалась я, ставя букет в вазу.
— Как, ты не знаешь?!
— Скажи — узнаю.
— Закончился рабочий день! У меня, по крайней мере.
— Повод серьезный.
— Еще бы! Сходим куда-нибудь?
Но мы никуда не пошли. И очень хорошо. А то бы я снова не выспалась.
На следующий день в девять утра я была возле дома родителей Веры.
Поднявшись в квартиру, я обнаружила, что входная дверь открыта и в нее регулярно то заходят, то выходят какие-то люди. Я тоже вошла без предупреждения и, немного пройдя по коридору, попала в комнату, где был установлен гроб с телом Шульцмана.
