Чуть позже от яхты почти бесшумно отчалил следующий катер. На нем сидел один рулевой. Его никто не провожал. Только из-за борта выглянул разок сам Мерел. Постояв немного, он направился в свою уютную каюту.
Там он пробыл до вечера, никого не вызывая к себе и никому не показываясь на глаза. Лишь увидев в иллюминаторе, что вернулся один из катеров, немного подождал, а затем позвонил:
— Зайди!
Через пару минут перед ним стоял человек, у которого огромными пудовиками висели кулаки, а из квадрата головы торчал когда-то, видно, чересчур любопытный, а теперь сплющенный короткий нос.
— Как дела?
— Все нормально, сэр! Инженер кормит в морских глубинах своими останками слепых коньков и одноглазых звезд. Сначала он пошел ко дну, как и все остальные «самоубийцы», с петлей на шее и привязанным к веревке булыжником. Но секунд через десять что-то вдруг рвануло, и на поверхность всплыл лишь кончик ручки его зонтика.
— Зонтика?
— Да. Он как сложил его перед выходом, так и не успел раскрыть. А в сложенный я случайно обронил нечто пластиковое — оставалось от последней прогулки. Оно, видимо, и рвануло. Тем более что я ненароком нажал на дистанционное управление. Волновался.
— Сейчас не волнуешься?
— Нет. Дело сделано.
— Хорошо. Отправляйся к себе. И ни шагу из каюты. Ты можешь потребоваться в любой момент.
— Слушаюсь, сэр.
— Слушайся, слушайся, — махнул человеку Мерел.
Миллиардер взглянул в иллюминатор. Через несколько минут нажал кнопку пульта.
— Что новенького? — спросил коротко.
— Чудеса, босс! — ответил визгливый голос. — Наш парень как только вошел к себе в каюту, так и рухнул, словно подкошенный. Но не на койку, а в люк, который неожиданно под ним раскрылся. Его короткий нос не успел даже ни к чему принюхаться. А теперь уже никогда этого не сможет сделать.
— Да, действительно, чудеса, — согласился Мерел.
Он пошарил в кармане. Нащупал ключ со сложной головкой. Подошел к стене, на которой висела почти во всю ее длину огромная картина. На ней были изображены королевские покои, в которых резвились пажи и молоденькие красавицы-фрейлины. Одна из них, словно спасаясь от неизвестного любителя приключений, стояла, прижавшись к стене и держась за ручку богато инкрустированной двери. Было видно, что она ни за что не пустит в покои постороннего. Даже если он попытается войти сюда, используя силу. Лишь «золотой ключик» к сердцу хорошенькой девушки может открыть ему дверь, секрет которой знал, видимо, только автор картины.
