Я помотал головой. Вдруг мне пришло в голову, что запах девицы мог остаться на моей одежде и теле, так что я быстренько сел за стол, не дожидаясь, когда Элен подойдет ближе. Но, сев за стол, я тут же сообразил, что отказ от ежевечернего ритуала будет подозрительней всякого запаха.
Но Элен, видимо, ничего не почувствовала или не обратила внимания. Она просто вернулась к готовке. Мне показалось, что она никогда не была такой бесхитростной и слабой. Какое-то время она стояла у плиты, повернувшись ко мне спиной, а я сидел за столом, недоумевая, что за безумие нашло на меня сегодня днем.
– Клод! – вдруг повернулась ко мне Элен, словно только сейчас что-то сообразив. – Что с тобой?
– Со мной? Что ты имеешь в виду?
– Ты не налил себе выпить!
Мгновенье я смотрел на ее сияющее лицо, красное от жара плиты, как у вошедшей в раж исполнительницы рождественских гимнов.
– Да что-то не хочется.
– Господи, должно быть, плохи дела!
Не в состоянии отвечать, я смотрел мимо нее в окно с чувством полного опустошения, как бывает, когда переспишь с женщиной. Сумерки ложились на сад. Над крышами в разрывах мрачных туч увядало и мрачнело небо. Начали вспыхивать линии фонарей, прорезая громадное скопище городских улиц и уходя в сумрак пригорода. Это было как какой-то ритуал, утонченный и глубинный, вселенский знак, который никогда никому не понять. Тьму медленно пересекал самолет, вспыхивали его бортовые огни, словно регистрируя пульс незримого сердца.
– Это тебе. – Элен стояла у стола, протягивая маленький сверточек. – В благодарность за сегодняшнее утро.
– Что? – озадаченно спросил я. – А что произошло сегодня утром?
– Не имею представления. Все, что я знаю, это что ты заходил к Фрэн и в результате у нее было прекрасное настроение, когда она вернулась домой. Уж не помню, когда я видела ее такой счастливой.
– Да ну, пустяки, зашел и зашел.
Элен ласково улыбнулась и быстро поцеловала меня в лоб.
– Я знаю тебя, Клод. Знаю, чего тебе стоит заставить себя извиниться.
Я молча развернул сверток. Внутри находилась бархатная коробочка, а в ней – кошмарные, золотые с черным запонки. Элен с опаской взглянула на меня.
– Ну как?
– Восхитительные запонки.
– Правда, нравятся? – неуверенно переспросила она. – Мне кажется, они очень необычные.
– Точно, очень необычные. – Элен любила покупать мне одежду, но лучше бы она этого не делала. У нее не было ни чувства стиля, ни хотя бы понимания мужского честолюбия. Но сейчас это было не важно, я встал из-за стола и обнял ее. – Чудесные запонки, Элен. Правда
