Глядя на него, я решил, что нужней всего сейчас этому типу – плотно поесть, поэтому встал из-за стола и, не выпуская изо рта сигареты, занялся ужином. Я любил готовить. Это было одно из домашних дел, для которых я никогда не нанимал помощника, поскольку к возне на кухне относился как к восстанавливающей терапии после дня тяжких усилий на ниве наживы. Орудуя ножом на кухонном столе, я рассказывал Россу историю с письмами.
– Не верю, – отреагировал он, услышав о шифре. – Быть этого не может! А ну, покажи немедленно.
Я тщательно вытер руки и вернулся к стулу, на котором висел мой пиджак. Элен вышла якобы в туалет, и меня вновь обеспокоило, насколько сильны в ней дурные предчувствия относительно моей находки. Прежде чем протянуть письма Россу, я негромко поинтересовался:
– Как у тебя с деньгами, Росс?
– Терпимо. На следующей неделе ожидаю чека.
Это ни о чем не говорило. Росс постоянно ожидал чека.
– Уверен, что не нужна помощь?
Вместо ответа Росс протянул руку за письмами, уселся и молча принялся разглядывать, явно не читая. Каждый раз, как мы говорили о деньгах, мне становилось невероятно его жалко. Глядя на его лысую голову, усеянную крапинками, как яйцо, я мысленно вернулся на тридцать лет назад, в Оксфорд. Мне вспомнилось, как мы ночи напролет читали друг другу стихи и болтали о женщинах. Вспомнилось, как я впервые увидел его, это было на вечеринке, и он стоял в углу, словно мрачная скала в бурном море.
– Вообще-то, полсотни пригодились бы, – наконец пробормотал он. – Верну, как только получу те деньги.
Я достал чековую книжку и выписал ему сотню, по опыту зная, что смущение мешает ему верно оценить свои потребности.
– Спасибо, Клод.
– Пустяки, – ответил я так же небрежно. Помогать Россу деньгами было все равно что помогать себе другому, выбравшему иную дорогу, живущему жизнью, которой мог бы жить я сам, если бы все сложилось не так, как сложилось. – Быстренько прочитай письма, пока Элен не вернулась.
– Что за спешка такая?
– Ей они не нравятся. – Я скривился, передразнивая Элен, и сказал ее хриплым голосом: – «Чувствую, что там какая-то грязь, Клод».
Мы рассмеялись.
– Господи Боже! – кричал Росс. – Опять пресловутая женская интуиция! Что-то она, видите ли, им подсказывает! – Продолжая улыбаться, он склонился над письмом и принялся читать. Минуту спустя улыбка сползла с его лица, и он сказал совершенно иным тоном: – Понимаю, что она имеет в виду, хотя…
– И ты туда же!
– Все, что касается Байрона в опере, – замечательно, но вот сам автор письма… что-то есть в нем очень неприятное. – Росс дочитал страницу и увидел зашифрованные строки. – Боже всемилостивый! – тихо пробормотал он.
