– Я устал, но не как старый кобель, – сказал он, надеясь хоть как-то поддержать разговор с женой.
– Но все-таки, когда ты огорчен, у тебя лицо вытягивается, – заметила наблюдательная Карла.
Она встала с кровати, пошла на кухню и вернулась с большой чашкой, полной воды и льда. Обмакнув мочалку в ледяную воду, она отжала ее и приложила ко лбу мужа.
– Спасибо… Хотел бы я вести разумную жизнь, – задумчиво проговорил он, размышляя над вопросом Карлы о причине его усталости. – Ты считаешь, что это разумная жизнь?
Карла включила крошечный светильник и принялась листать «Плейгерл».
– Может, она и не слишком разумная, но, по крайней мере, мы знаем разницу между платоническими отношениями и японским пикапом.
Вскоре Дуэйн обнаружил, что невозможно покинуть Талиа без того, чтобы Дженни Марлоу не настигла его и не потребовала, чтобы он вез ее туда, куда направляется сам. Из города вели четыре дороги, и его попытки ускользнуть незаметно очень походили на игру в крестики-нолики, которую почти всегда выигрывала Дженни. По всей видимости, ей нечего было делать, как только ждать его в засаде.
Если он поедет на север, к «Восходящей звезде», то она, как пить дать, остановит его у салона тетушки Джимми. Если попытаться рвануть на юг, жди встречи у мойки Сонни. Если двинуть на запад, она непременно перехватит его у «Молочной королевы». А если попытаться проскочить в сторону Уичита-Фолс, она вынырнет из боковой улочки, проходящей за продовольственным магазином, и будет сигналить до тех пор, пока он не остановится.
Правда, можно улизнуть по небольшой мощеной дороге, огибавшей кладбище и переходившей через несколько миль в широкое шоссе, но в течение многих лет он настолько привык ездить как ему вздумается, что всегда забывал о Дженни, пока она не подлетала сзади и не принималась отчаянно сигналить.
От этих сигналов Шорти начинал бешено лаять, и только хорошенькая взбучка с помощью перчатки могла заставить его замолчать. Дуэйн был вынужден смириться с неизбежным.
Дженни не искала романтической любви. Романтическая любовь просто не могла прийти ей в голову.
Больше всего ее сейчас беспокоила новая работа на посту директора-распорядителя, отвечающего за проведение юбилейных торжеств, работа, которая досталась ей ввиду отсутствия других претендентов.
Джентльмен из Бруклина, который должен был, по идее, занять этот пост, фактически от него отказался, и вины Дуэйна в этом не было. Этого человека звали Салли Балдуччи. Дуэйну удалось уговорить комитет пригласить его для собеседования, и комитет не без долгих колебаний пошел ему навстречу.
