Вот что грусть мою обманет:
Знаю, верность он блюдет.
Ветер сладостный нагрянет
Из краев, где встречи ждет,
Тот, который сердце манит…
прошуршали, как песчинки, донесшиеся, казалось, из дальнего далека, провансальские стихи. И все стихло.
В это время под стенами монастыря со стороны Свиточной башни мрачный всадник на черном скакуне, увидев, как откатывается демонова рать, сошел с коня и воткнул в землю пламенеющий крест. Воины, стоящие за его спиной, как один скинули серые балахоны. Все они были одеты в легкие кожаные доспехи, а на головах их красовались железные шишаки, подвязанные под подбородком кожаными ремнями. В руках они держали круглые щиты и мечи, за спинами красовались луки и колчаны со стрелами. У некоторых были арбалеты, луки большего размера, которые упирались одним концом в землю, и короткие, толстые стрелы, наподобие копия, с зажженной паклей на острие. На доспехах и щитах изображены красные кресты и еще какие-то символы.
Подавая пример, предводитель опустился на одно колено перед крестом в молитве. Все воинство последовало за ним. Латинское «…requiem sempitermam. Amen.» донеслось до защитников стен. Мрачный всадник восстал с колен. Снова сел в седло. Огненный крест в его руке обратился в меч. Дав шпоры коню, он пронесся вихрем вдоль стен, вызывая на поединок предводителя осажденных. Его воины попятились назад, освобождая место для битвы.
Взоры всех защитников монастыря обратились к князю Григорию. Примет ли вызов молодой князь? Подоспевший Геласий приблизился к Грише и молча сжал его руку, благословляя. Обратившись мысленно к пресвятой Богоматери Смоленской и святому Кириллу за подмогой, Григорий поцеловал нательный крест, коим окрестили его двадцать лет назад в Кирилловой обители, и выехал из ворот монастыря навстречу противнику. Безвестный враг его ликом казался темен, но образ имел скорее человеческий, нежели демонический. Мрачен и гневен был взор его черных глаз, когда, смерив Григория горделивым взглядом, он одел на голову глубокий черненый шлем с отверстиями на уровне носа и рта, каких Гриша и не видывал сроду.
Едва всадник водрузил свой боевой убор, на самом верху шлема его восстали, как дьявольский плюмаж, несколько переплетенных телами склизких гадов, разинув на Гришу свои отвратительные пасти. Тело всадника охватывала черненая кольчуга, поверх которой был одет сюрко, легкое одеяние из черного шелка. С правого плеча ниспадал широкий черный плащ, шитый серебром.
