Дед вытащил из-под себя еловую лапу — сидел он на целой охапке, сунул в костер, дал огню затрещать смолистыми иголками, после чего торопливо поднялся и мелкими движениями, словно охаживая приятеля веником в парной, прошелся горящей веткой хиппи по груди. У того едва глаза на лоб не вылезли. От боли он даже закричать толком не смог, издав всего лишь какой-то хрип.
— Ну, знаешь новгородцев? Кто на Неву тебя вывел? Кто в Северную пустошь привел? Кто крамолу измыслил?
Хиппи тяжело дышал широко раскрытым ртом.
— Отвечай! — воин безжалостно хлестнул плетью по обожженной груди.
— Не-ет!!! — наконец-то смог завопить пленник. — Нет, не знаю никого! Никого не знаю! Не надо больше! Не-ет…
— А кто вывел тебя сюда? Как? Колдовством прельстил? — мужчина еще раз ударил пленника. — Кто? Имя назови!
— Я-я! — заплакал хиппи. — Не знаю я-я…
— Новгородцы вывели? Имя назови! Агарий, пройди еще лапой.
Пленник начал орать так, что у Погожина заложило уши.
— Отвечай, милай, — ласково посоветовал дед, потряхивая на груди хиппи горящую еловую лапу. — В допросную избу привезут, там жалеть ужо не станут. Там больно тебе станет, там енто умеють.
— Имя назови! — потребовал воин, отстраняя старика. — Кто из новгородцев измыслил государя чародейством свести?
— Не знаю, — в голос заплакал хиппи. — Никого не знаю…
— Воевода, — окликнул главного психа старик. — А как, поежели не бояре из Новагорода извет задумали? Поежели иной боярин тутошний? Чародеев почто на Неве спрятали, в пустоши Северной? Неужели вкруг Новагорода чащоб тайных нет?
Воин начал задумчиво покусывать губу, глядя то на старика, то на пленника.
— Колдунов мы посекли не в болотах, — покачал он головой. — Колдуны к Ореховому острову шли, к новгородцам.
— Потому и шли, — кивнул дед. — Хотели договор учинить.
— Так, чародей? — поднял взгляд на хиппи мужчина.
Тот немедленно закивал, опасливо косясь на плеть.
— Кто ж тогда? — удивился воин. — У нас в пустоши боярского рода всего пара дворов будет. Никак боярин Волошин тихо под государя крамолу готовит? Знаешь Волошина, чародей? — круто повернулся он к пленнику.
Хиппи опять торопливо закивал.
— Вот, стало быть, каков служилый боярин! — облизнул губы воин. — Вот пошто дела засечные такой интерес вызывали у Харитона. Правду говоришь, сарацин?
Воин рукоятью плети подцепил пленника под подбородок и внимательно заглянул ему в глаза.
— Вроде, поспело мясо, воевода, — выпрямился у костра старик. — Готово.
Воин передвинул щит ближе к огню, уселся на него. Теперь Погожий ничего не видел, а слышал только чавканье. Во рту патрульного появилась слюна, в желудке заурчало.
