— Удальцов своих завтра приведете, Семен Проко-февич? — поинтересовалась Лукерья.
— Послезавтра, — покачал головой опричник. — Пусть Осип с Агарием дома немного перед нарядом побудут. После полудня тронемся, в поле переночуем, а послезавтра к вечеру вернемся. Не бойся, Лукерья, щи твои не пропадут.
После того, как Зализа выхлебал суп, домохозяйка столь же щедро сыпанула ему непривычно белой с крупными мясными кусками сорочинской каши, налила ковкаль хмельного меду. Семен осоловел просто от обильной сытной еды, а запив это медом начал ощутимо клевать носом. Борясь со сном, он ушел в свою комнату, разделся до исподнего и забрался под теплое одеяло, на застеленный чистым прохладным полотном, пахнущий свежим сеном травяной тюфяк.
Глава 4. Колдовское время
Проспал опричник на диво долго — и петухов не услышал, и солнце не ощутил. Впрочем, и не мудрено: почитай, четыре дня в седле провел. Хотел отдохнуть, пока бывшие черносотенцы в засечном наряде, да тати волошинские все планы перепутали. Ну да ничего, все равно в дорогу раньше полудня он не собирался. Зализа поднялся, сладко потянулся, щурясь на пробивающиеся сквозь пергаментную пленку лучи, подобрал лежащую на полу саблю и вышел на крыльцо.
От вчерашнего ненастья не осталось и следа. На чистых бескрайних небесах ослепительно сверкало солнце, ни единое дуновение ветерка не колыхало воздух, от промокшей за ночь земли поднимался видимый простым взглядом пар.
Петух, стерегущий пасущихся вокруг овина кур, приподнялся на тонких красных лапах, вытянул шею и, хлопая широкими коричневыми крыльями, хрипло закукарекал. Неподалеку низким долгим мычанием откликнулись коровы, донеслось конское ржание.
— Молодцы, — кивком принял отчет от своей живности опричник, сбежал по счастливым семи ступеням, у колодца разделся, снял крышку, уцепившись за длинную жердь «журавля», опустил кадушку в темную глубину. Услышав далекий всплеск, поднял наверх и решительно вылил себе на голову:
— A-ax, Пресвятая Богородица и семнадцать ангелов, хорошо!
Еще лучше бы было стопить баньку, но на это простое удовольствие у Зализы уже полторы недели не хватало времени. Подняв из колодца еще ведро, опричник вылил воду в почти опустевшее корыто — для скотины, положил крышку на место и пошел назад в дом.
— Портно чистое дать, Семен Прокофьевич? — встретила его в дверях простоволосая Мелитина.
Зализа никак не мог привыкнуть к ее выпирающему вперед большому животу, но во всем остальном она ничуть не изменилась: слегка подрумяненные щеки, длинная коса, округлые плечи, голубые глаза.
