Люди заживо гнили в этом душном логовище с грязными иллюминаторами, затянутыми зеленой бумагой.
Возле больных, на циновках, усыпанных рыбьей чешуей и зернами сорного риса, стояли чашки с кусками соленой трески.
- Бедный рыбачка! Живи - нет. Помирай - есть, - сказал провожатый.
Точно по команде, трое японцев протянули к нам ужасные руки почерневшие, скрюченные, изуродованные странной болезнью. Не знаю, как выглядят чумные, но более грустного зрелища я не встречал никогда.
Синдо знал полсотни русских и столько же английских фраз. Путая три языка, он пытался рассказать нам о бедственном положении шхуны.
- ...Это было в субоцу... Сильный туманка... Ходи туда, ходи сюда... Скоси мо мимасен [ничего не видно]. Наверное, компас есть ложный... Немного брудила. Вдруг падай Арита... Одна минуца - рыбачка чернеет... Like coal [как уголь]. Другая минуца - падай Миура... третья минуца Тояма. Камматанэ! Вдруг берег! Чито? Разве это росскэ земля? Вот новость!
Колосков спокойно выслушал бредовое объяснение и, глядя через плечо синдо на больных, сухо сказал:
- Хорошо... Где поймана рыба?
- Са-а... Он всегда был здоровячка, - ответил грустно синдо. - Что мы будем рассказываць его бедный отце и маць?
- Я спрашиваю: когда и где поймана рыба?
- Да, да... Арита горел, как огонь. Наверно, есть чумка.
- Не понимаете? Рыба откуда?
- Ей-бога, не понимау, - сказал пройдоха, кланяясь в пояс. - Мы так боялся остаться один.
Он махнул рукой, и зачумленные дикими воплями подтвердили безвыходность положения.
Мы вышли на палубу, провожаемые стонами больных и бормотанием синдо. Колосков сердито сорвал сулемовую маску.
- Вы когда-нибудь видели чуму?
- Только на картинках, - признался я.
- Любопытно.
- Да... Рыба свежая.
Я хотел на всякий случай отобрать у японцев лампу для нагрева запального шара мотора, но Колосков не разрешил мне спуститься в машинное отделение.
- Понимать надо, - сказал он строго. - Чума не репейник - с рукава не стряхнешь.
Вести шхуну в порт было нельзя. Мы запросили отряд и через десять минут получили ответ: "Врач, санитары высланы. Снимите, изолируйте наш десант. Отойдите шхуны, наблюдение продолжайте..."
И мы стали ждать.
Нам предстояло провести с глазу на глаз с зачумленной шхуной шесть часов.
Был полдень, солнечный, душный, несмотря на окружавшие бухту снежные сопки. Вокруг шхуны островками плавала пена и раздувшиеся от жары кишки кашалотов - верный признак, что китобойная флотилия находится недалеко. Издали кишки походили на связки ржавых, очень толстых корабельных цепей. На островках-желудках сидели нарядные и крикливые чайки.
