— Какая «скорая»? — отмахнулась секретарша. — Я говорю об отставке. Приказ об отставке был подписан вчера. При чем тут «скорая»?
— Какой отставке? — похолодел Турецкий. — Чьей отставке?! Меркулова?!
— Ну да…
— Не может быть!
Секретарша посмотрела на Турецкого снисходительно. Конечно, уж она-то знала, что говорила. Ошибки быть не могло. Турецкий вытер вспотевший лоб.
Ну и ну! Если уж без кого и нельзя было представить себе это заведение, так это без К. Д. Меркулова, заместителя генерального прокурора по следствию, единственного и неповторимого, черт возьми! Скольких шефов он повидал на своем веку… И вот, значит, свершилось. И что же? На следующий день его увозят в больницу!
— Так я не понял, Меркулову об этом уже сказали или нет? — хмуро спросил Турецкий. — Константин Дмитриевич в курсе, что он в отставке?
— Это вне моей компетенции, — был дан хладнокровный ответ.
Турецкий понял, что с этой клушей дальше разговаривать бесполезно, и побежал к секретарше Меркулова. Та все еще размазывала сопли, но уже звонила в больницу, которая конечно же оказалась ЦКБ. Никаких, впрочем, новых сведений добиться не удалось. Секретарша положила трубку и горестно развела руками.
— А он ничего такого сегодня не говорил? — осторожно спросил Турецкий.
— О чем?
— Ну там о работе… О каких-нибудь изменениях, которые должны у нас здесь произойти…
Секретарша Виктория отрицательно покачала головой.
— Да! — спохватился Турецкий. — Жена, дочь знают? Ты им звонила?
— Никто еще не знает…
— Тогда займись этим, а с больницей я сам разберусь. Только не пугай их, скажи…
— Может, аппендицит? — предположила Виктория. И снова разрыдалась. Помощи от нее, конечно, было никакой.
— Ты какая-то сегодня, ну совсем не Виктория, — с досадой пробормотал Турецкий.
У Меркулова было больное сердце, и друзья, не говоря уж о семье, это, конечно, знали. Нет, так беспардонно врать все же не стоило.
— Вот что, вообще пока никому не звони. Со мной пошли.
— З-зачем?
Турецкий молча взял секретаршу за руку и потащил за собой. В своем кабинете он запер дверь, открыл сейф, достал оттуда початую бутылку коньяка «Ахтамар» (э-эх, с Костей же вместе ее начинали!), налил полстакана и силой влил в секретаршу. Потом отобрал у нее мобильный телефон, отключил рабочий в кабинете, запер дверь снаружи и временно переселился к Меркулову — сейчас этому маневру воспротивиться никто не мог. Десять минут он дозванивался в ЦКБ, одним ухом прислушиваясь к радио:
