Ему нужно было принять решение: информировать своего шефа Розанова о том, что он хочет взять дело со стороны, или вести его полностью самостоятельно и автономно, никого ни во что не посвящая. Вообще-то, поскольку человек, за которого просили Турецкий и Грязнов, сидит в тюрьме, это значит, что было соответствующее решение суда, из которого следует, что для общества он преступник. Конечно, девяносто девять процентов тех, кто сидит на зонах, и сто процентов тех, кто находится в следственных изоляторах, твердят о своей невиновности, но это, конечно, для общества ничего не значит, да и не доходят их вопли до общества, слава богу. Иначе жить было бы просто невмоготу. Иначе общество просто сошло бы с ума.
Но в любом случае попытки пересмотра дела человека, уже осужденного за двойное убийство (неудачные попытки, конечно!), могут скверно отразиться на реноме адвокатской конторы. И Генрих Афанасьевич Розанов, вполне вероятно, не будет в восторге от того, что Гордеев занят подобным делом и работает с клиентом, который, еще неизвестно, в состоянии ли за себя заплатить, все-таки у нас врачи не самая высокооплачиваемая специальность. В общем, по здравому размышлению Гордеев извещать шефа о своем решении не стал, а с тяжелым вздохом набрал номер мобильного телефона, который был известен немногим избранным.
— Да? — сказал хорошо знакомый голос.
— Вячеслав Иванович, это Гордеев, — сухо представился адвокат. — Присылай мне материалы по своему доктору.
— А что случилось-то? — веселым и отнюдь не удивленным голосом поинтересовался Грязнов.
— В каком смысле?
— Ну как же, такая добрая воля… и такой непреклонный юрист. Как-то плохо сочетается.
— Погода изменилась, — проскрипел Гордеев. — Гора пошла к Магомету.
— Да? А я что-то не заметил.
— Ну так когда пришлешь? — нетерпеливо сказал Гордеев.
— Вообще-то материалы уже у тебя в ящике лежат. Полчаса назад выслал.
— Мы ведь с тобой даже не говорили об этом! Как это? — удивился Гордеев. — Мысли читаешь?
— Вроде того. Мне Турецкий только что звонил, хвастался, что обедал со знаменитым адвокатом… Кстати, ты сейчас где?
— В Москве пока что…
— Юра, у меня мысль.
— Ни секунды не сомневаюсь.
— Тогда две, — засмеялся Грязнов. — Давай вечером пересечемся, и я тебе кое-что про этого парня расскажу. Занимательное и не очень.
— А надо ли? — поинтересовался Гордеев. — Учитывая, что мне завтра нужно быть в форме, новое дело, первый день, а?
— Но, кроме меня, этого никто не знает, — привел Грязнов неотразимый аргумент. — Может, и он сам не все знает.
