- У меня есть разрешение…
- Я не сомневаюсь. Махнул рукой убери, мол.Пойдемте, Евгений Николаевич. Сейчас я пришлю сюда людей. Пусть его вынесут и посмотрят, что у вас тут вообще делается. Жаль… А я все-таки питал надежду… Ну что ж, давайте опять понятых.
Турецкий очнулся на второй день, 31 декабря, за два часа до наступления нового, 1993 года.
Ему, видно, только что сделали укол, от которого он и пришел в себя.
Он сразу понял, что находится в психушке, в "строгом" отделении: он ведь бывал и раньше здесь, по службе. Вся обстановка, антураж ему были известны, увидишь в жизни раз до смерти не забудешь. Чувствовал он себя хорошо, выспавшимся, отдохнувшим.
Укол действовал. Он успокаивал и как бы предлагал подумать трезво, осмотреться. Что с ним произошло? Какие-то куски, обрывки.
- Ну, как дела? спросил врач, склоняясь над ним. В руке врача был шприц на изготовку, шприц большой, наполненный, грамм этак на пятьдесят.
- Для лошади, что ль, приготовили? спросил, кивнув на шприц, Турецкий.
- Нет, не для лошади, ответил врач. Вы можете беседовать спокойно?
- Да, конечно.
Врач распрямился, отложил шприц в сторону, кивнул куда-то за спину Турецкому.
Из- за спины Турецкого возникли вдруг два дюжих санитара.
- Спасибо, вы свободны.
- Ну что, больной, поговорим? спросил врач, дождавшись ухода санитаров. Вы в состоянии, как сами-то считаете?
- Да я уж вам ответил: безусловно.
- Вы помните, что с вами приключилось?
- Конечно, помню. Не по порядку только, а так, как рвань какая-то в башке.
- Ну, самое-то главное?
- Меня убили раз. Турецкий чувствовал, что надо разобраться, собрать клочья событий в ткань. В повествовательную ткань логичного развития событий. Он ощущал, как тепло укола разливается по всему телу, а врач становится, прямо на глазах, все симпатичней и милее. Ирония судьбы. Вот главное.
- Так, значит, вас убили?
- Да. Но это только что, вчера, наверное, не знаю. Ну, недавно.
- А раньше что, вас тоже убивали?
- Пытались. Много раз.
- Вы этого боялись, так? Что вас застрелят?
- Да нет, чего я не боялся никогда, так это смерти! Да-да! Не верите?
- Нет, почему же? Я верю, правда, верю!
- Я следователь. Вижу по глазам, что вы не верите. Но я правду говорю: смерти не боюсь. Вот, если хотите знать, я шесть недель назад сам застрелился! Шестнадцатого ноября.
- Прекрасно. Насмерть застрелились?
- Насмерть.
- И умерли? Вы мертвый сейчас?
- Нет, я живой!
- Ага. А застрелились насмерть! Как же так?
