— Да…
— Башка сильно болит?
Розен качнул избитой головой.
— Ну, и хорошо, — кивнул Риневич. — Думаю, я преподал тебе хороший урок. Да, кстати, не вздумай на меня настучать. Если спросят, где сломал нос, скажешь, что упал. Понял?.. Я спрашиваю, понял?
— Да… Я понял…
— Вот и молодец. А теперь садись на табуретку и точи картошку. Слуг здесь нет. Только не обляпай мне тут все кровью. Держи башку повыше.
Розен попытался подняться с пола, но тут его качнуло назад, и он снова сел. Обхватил голову ладонями и застонал. В глазах Риневича появилось беспокойство. «Вот черт, — испуганно подумал он. — Похоже, я и впрямь переборщил».
— Ну же, будь мужиком! — прикрикнул он на Леню. — Хоть раз в жизни!
Розен сделал еще одну попытку встать на ноги. На этот раз у него получилось. Шатаясь, подошел он к табурету, но, прежде чем сесть, зажмурил глаза и постоял так несколько секунд, борясь с болью и головокружением. Из носа у него опять закапала кровь.
— Вот гадство! — уже всерьез перепугался Риневич.
Он усадил Розена на табурет, аккуратно поддерживая его под локоть, вынул из кармана платок, смочил его в ведре с водой и подал Розену. Тот взял платок и приложил его к переносице.
— Слушай, — снова заговорил Риневич. — Я знаю, как тебе тяжко. Мне тогда, помнишь? — по черепу настучали, но я ведь справился. И ты справишься. Только не паникуй.
— Я не паникую, — ответил Розен.
— Вот и молодец. Черт, угораздило же меня с тобой связаться. Я думал, ты мужик, а ты и в самом деле барышня.
Розен скосил глаза на Риневича. Потом убрал платок от лица и, усмехнувшись разбитым ртом, промямлил:
— Если бы ты только знал, как ты прав.
Голос у него был, как у пьяного. Заметив, что Леня окончательно пришел в себя, Риневич приободрился.
— Ну вот, наконец-то ты признался. А то «дружба, дружба». Короче, — деловито продолжил он. — О том, что здесь произошло, никому. Понял? Это в твоих же интересах.
— Вот как? — пролепетал Леня заплетающимся языком. — И какой же у меня… интерес?
— Простой. Ты ведь только что сам признался! Я никому не расскажу об этом, а ты за это отстанешь от Генриха. И все будет тип-топ. А если не отстанешь… — Лицо Риневича вновь стало злым и холодным. — Клянусь, я сам запихаю тебе швабру в задницу. И буду шуровать там, пока до глотки не достану. А ребята мне помогут.
— Не сомневаюсь, — угрюмо отозвался Леня.
— Ну вот и правильно. А теперь бери нож и работай.
Розен послушно взял в руку нож, потянулся за картофелиной, но вдруг остановился и поднял взгляд на Риневича.
