— А откуда Михаил его знает? — спросил Вован.
Кареткин пожал плечами и коротко ответил:
— По совместной работе.
— А где? — не унимался Вован.
Ричард посмотрел на него, усмехнулся и произнес спокойным, сухим голосом:
— Кагэбэ. И хватит вопросов. Пора приниматься за работу. Посмотрим, что у нас в конверте.
Он вскрыл конверт и достал из него цветную фотографию. Внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Лицо не глупое. Интересная мадам.
— Дай глянуть, — попросил Парша.
Кареткин передал ему фотографию. Паршу лицо будущей жертвы не вдохновило.
— Тетка как тетка, — пожал он плечами. — На улице бы встретил, внимания не обратил.
Вован взял у него фотографию, посмотрел, ухмыльнулся и прогудел:
— Не скажи-и. Лично я бы такую завалил. На обе лопатки! Мне нравятся зрелые женщины. В них есть эта… как ее…
— Изюминка, — машинально подсказал Невлер.
Вован кивнул:
— Точно. Изюминка!
— В башке у тебя изюминка, вместо мозгов, — подначил его Невлер, вырывая фотографию. Он посмотрел на изображенную на снимке женщину, на мгновение задумался, потом сказал: — А я ее знаю. Видел по телику. Не помню, правда, в какой передаче. Но она там базарила. Конкретно так базарила, по понятиям. Умная, наверно, тетка. — Он перевернул фотографию и прочел на обороте: — Наталья Ивановна Коржикова. — Затем снова перевернул фотографию, еще раз посмотрел на изображение, весело ему подмигнул и сказал: — Ну че, Коржикова, потанцуем рок-н-ролл?
4. Командировка в Москву
День проходил за днем, а работа оставалась несделанной. Парша, Вован и Петя Невлер сутками выслеживали Коржикову. Однако подходящего момента для нападения никак не подворачивалось. Советница мэра нигде не появлялась одна. Даже в магазин без своего охранника-шофера она не выходила.
К исходу шестых суток парни были злы и измотанны. К тому же Ричард Кареткин, который отчалил из Москвы на следующий день после беседы с заказчиком по своим «делам бизнеса» (как он сам выразился), названивал парням по два раза в день, расспрашивая обстановку. С каждым днем голос его делался все неприветливей.
— Не затягивайте, — ежедневно вдалбливал он им в голову. — Работа должна быть сделана, иначе нам крышка.
К исходу шестого дня в холодном голосе Кареткина, которым он окликнул по телефону Паршу, послышались нотки еле сдерживаемого бешенства.
— Ну что скажешь? Работа все еще не сделана?
— Глухо, — лаконично ответил шефу Парша. — Как в танке.
— Глухо, значит?.. — Кареткин угрожающе помолчал. А когда снова заговорил, голос его зазвучал угрожающе: — Что значит «глухо»? Вы там, суки, работаете или балду пинаете?
