Глава четвертая
Разные судьбы
1. Телки
— Пятнадцать… Шестнадцать… Семнадцать… Восемнадцать… Девятнадцать… И… Давай, Геня, жми! Не позорь мою больную голову!.. Двадцать! — объявил Алик Риневич и пару раз хлопнул в ладоши, изображая бурные аплодисменты.
Боровский спрыгнул с турника на землю и, тяжело дыша, отошел в сторону, уступая место другому бойцу. Риневич подошел к нему и одобрительно похлопал по потной лопатке:
— Молодец, мужик. У меня больше восьми никак не получается.
— А больше и не надо, — хрипло выдохнул Боровский.
Алик покачал головой, окидывая взглядом плотную, мускулистую фигуру Боровского, и сказал:
— Не скажи. Бабы любят амбалов. Мне бы такие бицепсы, как у тебя, я бы пол-области перетрахал. Кстати, Геня, нынче делаем ноги.
Боровский вытер ладонью пот со лба и хмуро посмотрел на Алика:
— Опять в самоволку? Куда на этот раз?
— Да мы тут с ребятами прошерстили окрестности и нашли неподалеку клуб. Тут, в соседней деревне.
— И че там?
— Че, че! Телки! Одна другой лучше. И во-от с такими буферами. — Алик показал, с какими. — А рядом хата, где самогонкой можно разжиться.
— Опять напьешься, и башка с утра будет раскалываться, — неодобрительно сказал Геня. — Мало тебе того сотрясения? Тебя вообще должны были демобилизовать, а ты тут в Максима Перепелицу играешь.
Алик поморщился (он терпеть не мог, когда друг начинал его поучать):
— Да ладно тебе нудить. Не демобилизовали же, значит, все в порядке с башкой.
— Просто скандала не хотели, — сказал Боровский.
Алик махнул рукой:
— Че теперь-то об этом базарить? Все уже позади. Короче, ты идешь или нет?
Генрих подумал и ответил:
— Нет.
— Ну и дурак, — пригвоздил его Алик. И сердито добавил: — Сиди тут и дрочи, как старый пень. А мы с пацанами развлечемся как следует.
— Рядовой Риневич, к перекладине! — раздалась команда.
Алик вздохнул, тихо матюкнулся и медленно, вразвалочку двинулся к турнику.
А к Генриху подошел еще один приятель — невысокий, тощий и шустрый — по кличке Заноза. Заноза весело посмотрел на Генриха и спросил:
— Слышь, Боровский?
— Чего? — с неохотой отозвался Генрих. Этот мелкий, язвительный и болтливый парень был ему не по душе.
— Ты че, в натуре, с нами не идешь?
Генрих покачал головой:
— Нет.
— А че так?
— Не хочется.
— Чего? Баб? — съязвил Заноза. — А кого хочется?
Генрих метнул на него грозный взгляд, и Заноза примирительно поднял руки:
— Молчу, зёма, молчу. Уж и пошутить нельзя.
Заноза отошел, но еще некоторое время ехидно косился на Боровского.
