Турецкий кивнул:
— Угу. Только у этих парней «разобралка» еще не выросла.
— Как знать, как знать… Записывающий чип взял у Дениса Грязнова?
— У него.
— Изъял или он все еще торчит у Казанского в кабинете?
— Изъял. Заходил утром к Казанскому и все подчистил. Ну что, Константин Дмитриевич, теперь ты и сам видишь, что я был прав.
— Да, похоже на то, — согласился Меркулов. — Только информации все равно маловато. Понятно, что Гафуров и Казанский — куклы, но непонятно, кто в этом деле кукловод. Кто дергает за ниточки?
— А по-моему, все понятно. — Турецкий поднял руку и указал пальцем на потолок. — Вот откуда твои ниточки тянутся. С самой вершины пирамиды.
— Если это так, то нам с тобой самое время подавать в отставку. Хотя… — Меркулов пожал плечами. — Кто сказал, что мы с тобой — полные нули?
Турецкий усмехнулся:
— Вот такой поворот мысли мне нравится.
— И все же я не верю, что все так плохо, — упрямо сказал Меркулов. — Давай-ка мы с тобой не будем делать скоропалительных выводов. Понаблюдаем, подумаем.
— А разве не ты мне говорил, что я слишком затянул с делом Риневича — Боровского?
— Говорил, — согласился Меркулов. — Мне самому чуть ли не каждый день звонят. Звонят и требуют, чтобы дело было передано в суд.
— Но ты же пока держишься? — с иронией напомнил Турецкий.
— На последнем дыхании, Саня. На последнем дыхании. — Меркулов нахмурил брови и положил на стол широкую ладонь, словно подтверждая этим жестом вескость и правомочность своих слов. — Но на этот счет не волнуйся. Весь огонь я возьму на себя, а ты продолжай копать. Только будь осторожен. Они сейчас перейдут к решительным действиям.
— Это-то мне и нужно — сказал Турецкий. — Когда человек действует, он совершает ошибки. Главное, увидеть эти ошибки и суметь ими воспользоваться.
— Иначе они воспользуются тобой, — философски заметил Меркулов. И повторил: — Будь осторожен, Саня. Будь предельно осторожен.
2. Нападение
Вечерело. Перед кондитерской с веселым названием «Сладкоежка» Турецкий остановился. Он вспомнил, что жена просила его купить что-нибудь к чаю. Что именно, она не уточнила, да Турецкому и не нужно было, он прекрасно знал вкусы Ирины. Круассаны и сладкие пирожки — это было ее излюбленное блюдо. В те редкие моменты, когда она не сидела на диете.
Александр Борисович глянул на витрину кондитерской, под стеклом которой красовались огромные муляжи эскимо, эклеров и сладких ватрушек, и почувствовал, как у него самого заурчало в желудке. Он зашел в кондитерскую и с удовольствием втянул носом сладкий запах сдобы, как всегда напомнивший ему о детстве.
