Лицо Ласточкина стало задумчивым.
— Вы… Простите, запамятовал, как вас по имени-отчеству?
— Александр Борисович.
— Александр Борисович, вы задали мне сложный вопрос. Я практически не участвовал в подготовке проекта по объединению «Юпитера» и «Дальнефти». Но знаю, что объединение это сулило обоим компаниям большие выгоды.
— Это вы про нефтепровод в Китай? — уточнил Турецкий.
— В том числе, — кивнул Ласточкин. — Перспективы открывались вполне глобальные. Если бы эта четырнадцатимиллиардная сделка состоялась, то объединенная компания стала бы четвертой по величине в мире и соответственно стала бы обладать колоссальным политическим весом. Не уверен, что это могло понравиться представителям государственной власти.
Ласточкин вдруг побледнел, покосился на дверь кабинета, в котором проходил допрос, и сказал, понизив голос:
— Александр Борисович, вы должны понять, я никого не обвиняю. Это всего лишь мои предположения.
— Я понимаю, — кивнул Турецкий. — Но каким образом все это могло отразиться на взаимоотношениях Боровского и Риневича? Ведь, исходя из ваших слов, получается, что они должны были сплотиться еще теснее перед лицом общей опасности. Опасности, исходящей от наших российских властей.
— Так-то оно так, но… — Ласточкин еще больше понизил голос. — Дело в том, что наше государство умеет действовать не только грубо и в лоб, оно умеет действовать тонко и умно. В тандеме Боровский — Риневич их больше всего не устраивал Боровский. Собственно, явная опасность для наших властителей исходила только от него. Последние месяцы Генрих Игоревич находился в открытой оппозиции Кремлю. Тогда как Риневич никогда против власти не выступал. Наоборот, он всегда давал понять, что он — лицо послушное и готовое прийти на помощь, если того потребует Кремль. Понимаете? Уверен, что Генриху это не нравилось.
— Думаете, между ними могли возникнуть разногласия на этой почве?
Ласточкин пожал плечами:
— Не знаю, как насчет разногласий, но они… — Антон Павлович показал пальцем на потолок, — …вполне могли на этом сыграть. Риневич был человеком чрезвычайно амбициозным. Мне кажется, он всегда втайне завидовал Боровскому. Тот был не только богаче Риневича, но и умнее, и интеллигентнее. К тому же… — Ласточкин замолчал, словно не решался заговорить о чем-то очень деликатном.
— Продолжайте, — властно потребовал Турецкий.
Ласточкин, немного смутившись, продолжил:
— У Боровского есть красавица жена. И мне кажется… повторяю, мне кажется, что Риневич был к ней неравнодушен. Свечку я ни над чьей постелью не держал, поэтому утверждать не берусь.
