Турецкий кивнул:
— Да, я об этом слышал. Но это ничего не значит. Ваша версия насчет излишней болтливости Коржиковой работает вовсю. Она стала основной в расследовании.
Брови девушки дрогнули, в глазах появилось жалобное выражение.
— Я так и знала, — хрипло произнесла она. — Я знала, что они возьмут отца.
— Что значит — знали?
— Отец лишь пешка в этой игре. На самом деле копают под Боровского, да? Вот увидите, через день-другой мой отец признается, что заказал Коржикову, а затем избавился от Голикова, который был в этом деле посредником. И что все эти гадости он сделал по приказу Боровского. Ведь для этого вы его накачиваете наркотиками, да? Ведь для этого?
Турецкий нахмурился.
— Перестаньте, — сухо сказал он. — Мы можем помочь вашему отцу. Но для этого вы должны рассказать мне все, что знаете о фирме «Юпитер» и о сделке, которая намечалась между Боровским и Риневичем. Все, что ваш отец говорил об этом.
— Но я не…
— Бросьте. В вашей статье вы упоминали о новых проектах «Юпитера» и «Дальнефти». Вы писали, что после объединения, которое задумали Боровский и Риневич, «Юпитер» и «Дальнефть» собираются протянуть нефтепровод в Китай. Но что есть какие-то силы, которые в этом кровно не заинтересованы.
— Да, писала. Но я ничего об этом не знаю. Я не специализируюсь на политике. Я пишу на экономические темы. И у меня… плохо получается. Я ни черта — слышите, ни черта в этом не понимаю!
— Значит, вы писали об этом со слов вашего отца? — спокойно спросил Турецкий.
Щеки девушки вспыхнули:
— О господи! Ну да, да! Он видел, как я мучаюсь, и решил помочь мне. Но он и сам толком не понимал, о чем говорит. Он просто умеет слушать. И он слышал, как Боровский говорил об этом с кем-то. Он упоминал трубопровод в Китай и еще говорил о каком-то японском проекте. Больше я ничего не знаю.
Катя была взволнована и тяжело дышала. Она сделала над собой усилие и немного успокоилась.
— Поймите, Александр Борисович, мой отец ни в чем не виноват. Его хотят подставить. Но он не убивал Голикова и его жену. Они были с Голиковым как братья. И Коржикову вашу он не взрывал. Папа хотел только одного — спокойно работать и получать нормальную зарплату. Он никогда бы не пошел на риск, потому что он слишком сильно любил меня. Он считал меня беспомощным ребенком, который без его поддержки погибнет. И он бы не позволил себе сесть в тюрьму.
Казалось, что девушка выдохлась после этого взволнованного монолога. Она как-то сразу сникла и погрустнела. Блеск в ее глазах потух, и они стали просто усталыми.
