Отец часто говорил Мисси, что она очаровательна, но Мисси считала, что отец необъективен – просто она напоминала ему покойную жену. Действительно, Мисси была очень похожа на мать. Она унаследовала от Элис Ли фиалковые глаза, молочно-белую кожу и роскошные каштановые волосы. Мисси всегда казалось, что ее очень портит чрезмерная худоба: скулы выпирали, нос казался слишком крупным. Кроме того, у нее были очень длинные ноги – она была выше многих своих сверстников-мальчишек.
Мисси сидела за столом и, прикрыв глаза, думала об отце – ей совершенно не хотелось есть. Профессор Маркус Байрон был высок, худощав и сутул – годы, проведенные над старинными фолиантами по истории, не пропали бесследно. Его седая борода пропахла манильскими сигарами и португальским портвейном…
Мисси с трудом сдержала слезы, вспомнив, как она подходила к массивной дубовой двери кабинета отца и тихонько стучалась. Вскоре из-за двери раздавалось привычное «Intra» – отец всегда приглашал войти на своем любимом языке – царственной латыни. Старый профессор улыбался, откладывал книгу в сторону и сажал Мисси к себе на колени, слушая ее рассказы о том, как прошел очередной день в школе. Впрочем, иногда Мисси замечала, что отец не может отвлечься от своих греков и римлян и слушает ее рассеянно…
Профессор Байрон позаботился о хорошем образовании дочери. Однажды вечером, позвав Мисси к себе в кабинет, он торжественно заявил ей, что девочки должны быть образованы не хуже мальчиков, и послал дочь учиться в знаменитую Оксфордскую подготовительную школу, где на весь класс она была единственной представительницей прекрасного пола. Сначала ее не хотели принимать, но имя отца возымело действие – никто не посмел отказать дочери знаменитого ученого. За время учебы Мисси так и не научилась ощущать себя девочкой – ее окружали парни, и она считала себя такой же, как они. Когда в один прекрасный день она сообщила отцу, что хочет научиться играть в регби, он впервые задумался о том, чтобы перевести ее в женскую школу. Но старый профессор нисколько не жалел, что Мисси провела столько времени в «мужской» компании – подготовительная школа, по его твердому убеждению, была единственным местом, где человеку могли привить тягу к знаниям. К тому же Мисси благополучно миновала искушение, портящее большинство ее сверстниц: она не стала жеманной трусихой.
Мисси вздохнула и открыла глаза: вокруг были те же бревенчатые стены, почти незнакомая русская женщина пекла хлеб. Только сейчас девушка поняла, что Оксфорд и детство остались далеко позади.
